Ремиэль вспомнила, как оглядывала всех своих братьев и сестер новообразованными глазами. Она знала, что в этот момент она никогда не будет заботиться ни о ком другом во всем творении больше, чем об этих пяти архангелах.
Она ошиблась.
— До него были и другие, — продолжала она, все еще глядя в небо. — Я не помню их имен. Только его. Его свет был так прекрасен, так чист. И его улыбка, — тихо выдохнула она, чувствуя, как холод обжигает легкие. — Он был так мил. Так нежен. Каждое мгновение с ним было Раем.
Вокруг снова воцарилась тишина, и Ремиэль наконец оторвала взгляд от неба. Возможно, вместо этого он подойдет к ним с земли. Не было никакого способа узнать, полностью ли вернулись его силы. Возможно, он опасался, что его заметят, если он полетит обратно в Жасминовый коттедж.
— Что случилось?
Вопрос прозвучал так тихо, что Ремиэль едва не пропустила его мимо ушей. Она моргнула и снова повернулась к Ньютону. Его лицо смягчилось, встретившись с ней взглядом, и это было последнее, что она успела увидеть, прежде чем ее глаза затуманились слезами.
— Я не знаю, — Ремиэль поймала себя на том, что плачет. — Это было так неожиданно. Только что мы были в Саду, а в следующее мгновение меня уже звали обратно на Небеса. Было так много борьбы, золотой огонь пылал повсюду. Я не помню, как это случилось и почему, но на Небесах разразилась полномасштабная война. Ангелы Падали направо и налево, и я потеряла его.
Архангел глубоко вздохнула и яростно потерла глаза рукавом свитера. Свободная ткань плотно прилегала к переносице, открывая несколько линий золотых отметин вдоль предплечья. Те же отметины, что Уриэль носил на своем лице. Что Михаил носил на груди. Шрамы от золотого пламени, которое поглотило их близких целиком, когда их крылья стали черными, и они погрузились в мир Внизу.
— Я пыталась спасти его, — тихо призналась она, радуясь, что Ньютон ни разу не попытался прервать ее, пока она говорила. — Я потянулась к нему через огонь, но было уже слишком поздно. Он уже Пал.
Именно в такие моменты, когда Ремиэль позволяла горю овладевать ею, воспоминания становились ясными. Она видела их перед собой, как будто все происходило снова и снова. Золотое пламя, обжигающее ее кожу. Черный дым, забивающийся в воздух вокруг нее. Крики Падающих ангелов. Выражение его лица, когда он понял, что это будет их последнее прощание.
— Я пыталась найти его, — призналась Ремиэль. — Я помню, что искала его, как только рассеялся дым, но не смогла найти. Я никогда не понимала почему. Я знала его. Даже будучи демоном, он не мог так сильно измениться. Я должна была узнать его. Я должна была…
Но она не узнала — исчезла боль, так исчезли и ее воспоминания о нем. Ремиэль пыталась собрать осколки ее разбитого сердца, и с каждым кусочком, который она связывала вместе, ее разум становился все туманнее и туманнее. В ней было столько мучений, сколько могла выдержать ее душа. В конце концов, архангел позволила себя починить. Это стоило ей почти всего.
— Я не помнила о нем, — слова вырвались прежде, чем она успела их остановить. — На протяжении тысячелетий. Я всегда знала, что чего-то не хватает, но не знала, чего именно. У меня не было ни малейшего представления, как его найти. А потом я увидела его с Азирафаэлем. Я увидела его глаза и узнала. Я знала, что он был недостающей частью меня, которую я никогда не могла найти.
— Чем больше я с ним общаюсь, тем больше вспоминаю, — мягкая улыбка появилась на лице Ремиэль. Она рассеянно потянула рукава свитера вниз еще раз. — И чем больше я вспоминаю, тем больнее мне становится, и тем больше я ненавижу себя за то, что забыла.
Ньютон встал и, шаркая ногами, подошел к ней, протягивая руки. Ремиэль нерешительно шагнула вперед и позволила человеку обнять ее, удивляясь тому, как этот жест успокоил ее. Архангел глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Ей следовало бы искать Томаса, а не предаваться воспоминаниям о том, что случилось давным-давно. Вещи, которые она больше не могла контролировать.
— Мне кажется, — начал Ньютон, освобождая ее из объятий, — что ты пережила больше, чем мы могли себе представить. Томас, похоже, крепкий орешек… демон. Я уверен, что он скоро вернется. Если…
Мужчина замолчал и посмотрел на нее сверху вниз с испытующим выражением в глазах.
— Если только у тебя нет никаких оснований полагать, что что-то пошло не так?
Нет, не совсем так. Кроме…
— Я почувствовала присутствие брата. Прошлой ночью, сразу после того, как я… — голос Ремиэль застрял у нее в горле, когда воспоминание о пистолете и безжизненном теле снова вошло в ее сознание. — После того, как смерть Томаса подошла к концу.
— Твоего брата? — Ньютон казался смущенным. Ремиэль не винила его. Это был не совсем обычный разговор, не так ли? — Одного из других архангелов?
Она медленно кивнула.
— Азраэля.
Она его, конечно, не видела. Азраэля никто не увидит, если он сам этого не захочет. Но он был одним из семи архангелов. Он был связан с ней, так же как она была связана со всеми остальными. Возможно, она не могла видеть его своими глазами, но Ремиэль почувствовала его присутствие сразу после того, как тело Томаса превратилось в пепел.
Ньютон нахмурился.
— Разве это не ангел смерти?
Ремиэль была впечатлена. Это было не совсем обычным знанием для большинства людей, но это не было похоже на то, что эта информация была надежно защищена. Несколько часов в библиотеке — и Ньютон мог бы узнать столько же.
— Он один из архангелов. Седьмой из нас.
Мужчина кивнул головой, как будто ее объяснение имело смысл, что, конечно же, не имело значения. После всего, что Ньютон пережил за последний год, кто он такой, чтобы противоречить архангелу, когда она открыла ему тайны Вселенной?
— Так вот почему ты беспокоишься? — с любопытством спросил Ньютон. — Потому что появился ангел смерти?
Он попал в самую точку. Несмотря на все ее размышления, Ремиэль не могла понять, почему Азраэль пришел приветствовать Томаса, когда тот умирал. Насколько она знала, всякий раз, когда ангел или демон теряли связь, они просто возвращались в Рай или Ад. Архангелу смерти не было нужды вмешиваться, потому что Азраэль не обладал властью над
