— Тебе было больно, мой дорогой, — тихо ответил Азирафаэль, не сводя глаз с лица Томаса. — И я позаботился о тебе. Я не хотел видеть, как тебе больно.
Что-то шевельнулось в глубине этих грозных серых глаз. Это было подозрительно похоже на надежду.
— Ты меня любишь?
Вопрос возник из ниоткуда и застал ангела врасплох. С учетом того, как все шло в последнее время, Азирафаэль почти ожидал, что его сердце разорвется и романтическая музыка будет звучать на заднем плане, а слова «Да, моя любовь» слетят с его губ без его согласия, но только тишина заполнила воздух вокруг него. Впервые за несколько недель Азирафаэль почувствовал, что его разум прояснился.
Томас смотрел на него так пристально, что ангелу потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Тщательно подобрать слова.
— Есть много разных видов любви, — объяснил ангел, поглаживая большим пальцем тыльную сторону раненой руки Томаса. — Я забочусь о тебе очень глубоко. Я люблю тебя как своего друга. Я люблю тебя как человека. Я люблю тебя как человека, которого хочу сохранить в своей жизни.
Это было совсем не то, что он хотел услышать. Его челюсть слегка изогнулась, адамово яблоко подпрыгнуло вверх-вниз, но глаза оставались мягкими, сияя в золотистом свете книжного магазина. Если бы Азирафаэль посмотрел на них с правильного ракурса, ему показалось бы, что он видит слезы.
— Но любишь ли ты меня? — переспросил он чуть жестче. На этот раз чуть более отчаянно. — Как… — он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. — Как Ромео и Джульетта. Робин Гуд и горничная Мэриан. Адам и Ева. Ты меня так любишь?
Азирафаэль задумался. Он думал о картинах и о том, как они сидели в переполненном кафе, попивая вместе чай. Он думал о мюзиклах, суши и прогулках рука об руку под городским фонарем. Он думал о сильных руках, целомудренных поцелуях и джентльменском поведении на каждом шагу.
Он подумал о Кроули, его янтарных змеиных глазах и взъерошенных рыжих волосах. О том, как демон ходил и говорил своим ровным, как бархат, голосом. Об улыбке Кроули — его настоящей улыбке, той, которую он выдавал, когда думал, что Азирафаэль не смотрит, — которая заставляла его чувствовать слабость в коленях.
Он подумал о шести тысячах лет улыбок, смеха и слез. О совместных трапезах и тайных встречах, о встрече с Концом Света и всем, что последовало за этим.
— Нет, — наконец прошептал он в пустой книжный магазин. Он действительно любил Томаса. Только не так, как хотелось этому человеку. И в этот момент Азирафаэль понял, что никогда не полюбит. Он давно знал, что его сердце принадлежит только одному существу.
— Ты любишь Кроули? — следующий вопрос прозвучал так же тихо. В нем не было ни гнева, ни злобы, ни обвинения. Просто мрачное любопытство.
Азирафаэль кивнул и медленно отпустил руку Томаса.
— Люблю. Больше, чем кого-либо еще в этом мире или в любом другом.
Томас молчал, казалось, целую вечность. Азирафаэль ждал, когда он что-нибудь скажет, чувствуя, что этот человек имеет право на любое прощание, которое ему захочется оставить. Ангел не любил бы ничего больше, чем их продолжающуюся дружбу, но он также понимал, что это не его решение. Он оставит все на усмотрение Томаса, чтобы тот решил, что для него лучше.
В конце концов, мужчина снова встретился взглядом с Азирафаэлем, выдавив вымученную улыбку. Его лицо изменилось, глаза стали жестче, чего ангел никогда раньше от него не видел. Рука мужчины, стоявшего рядом с ним, трижды сжалась и разжалась, когда он испустил один долгий вздох, задержав его в воздухе между ними.
Ангел наблюдал, как Томас поднял руку над плечами, сжав большой и безымянный пальцы так же крепко, как сейчас была сжата челюсть. На краткий миг Азирафаэль действительно поверил, что этот человек собирается ударить его по лицу, прежде чем выбежать.
Оглядываясь назад, он думал, что даже это было бы предпочтительнее того, что произошло дальше.
— Неправильный ответ, Азирафаэль.
Он щелкнул пальцами, и мир ангела погрузился во тьму.
***
========== Гайд-парк ==========
***
В центре Гайд-парка возвышался холм, и на этом холме бушевала битва, которая велась миллионы лет. Крошечные солдаты неслись вперед по пересеченной местности, вверх по горам грязи, мимо травяных лесов, в конечном счете бросаясь навстречу своей гибели. Они вгрызались друг в друга, выхватывая сердца из грудных клеток, извергая кишки в сорняки, пока жизнь за жизнью вырывались из этого мира. И больше эту битву никто не увидит.
У этого холма стояла скамья, и на этой скамье сидело подобие прекрасной женщины. Она была высокой и гибкой, с огненно-рыжими волосами, ниспадавшими на спину водопадом неукротимых кудрей. Она была поразительна, опасна, соблазнительна и приносила гибель и отчаяние всем, кто приближался к ней.
Она была Войной.
В этот особенный осенний день Война сидела и наблюдала за крошечным, незначительным потоком муравьев, когда они поднимались по склону холма, одна пара ног спешила за другой. Они походили на море разрушения, топча все на своем пути. Они были всего в несколько дюймов шириной — всего лишь струйка разрушительной силы для нее, но она смотрела ярко-зелеными глазами, прикованными к хаосу, усеивающему землю внизу.
Существо безмолвно опустило руку, вонзив отполированные красным ногти в дикую толпу. Мгновенно несколько дюжин муравьев изменили свой курс, пробежав вверх по ее пальцу, а затем по обеим сторонам ладони к обнаженной руке. Злобная улыбка медленно появилась на ее рубиновых губах, когда боль пронзила ее кожу. Она наслаждалась ей, когда один за другим муравьи бились в конвульсиях, падая с ее тела, как дождь в летнюю грозу.
Она проделывала это несколько раз, чувствуя прилив гордости каждый раз, когда крошечные существа попадались в ее ловушку. Их были миллионы, и все же она могла убить каждого, если бы захотела. Но что в этом интересного? Разве не приятнее было наблюдать, как они уничтожают друг друга?
Это определенно помогало ей скоротать время, пока она ждала.
В конце концов к ней присоединилась еще одна фигура, невидимая для всех глаз, кроме ее собственных. Люди, проходящие мимо нее, должны были считать себя счастливчиками, потому что они были слепы во всех отношениях, которые имели значение. По ее мнению, мир был бы намного интереснее, если бы они все могли видеть скелет существа, одетого в одежды звездного света, в любой другой момент, кроме того, который был сразу после их смерти. Но это был не
