Наверно, в этой истории уже смело можно поставить жирную точку, ведь у влюбленных действительно все хорошо. Шед, пройдя долгий, мучительный путь, полный боли, грязи и предательства, впервые за долгое время был по-настоящему счастлив, потому что он мог дарить свою практически бескрайнюю любовь немного несуразному, забывчивому и искреннему созданию, что заполнило его истоптанное сердце светом.
Велиан же, в свою очередь, вообще не представлял жизни без ласковых, а то и пошлых слов личного божества и его неизменной улыбки, без шелеста его крыльев и внимательных прикосновений, без его шепота и странных поцелуев. Одним словом — идиллия, но остался один крошечный момент, которому, все-таки нужно уделить внимание, прежде чем оставить этих двоих встречать рассветы в объятьях друг-друга.
— Шед, отстань, отста-ань, — забавно отбрыкивался сонный малец, которого прямо с утра, прямо у обеденного стола жадно целовали и ласкали. Он был немного растрепанным и помятым, после жаркой ночи с черным ангелом. А еще — бесконечно счастливым.
— Парочка поцелуев и я сделаю тебе сытный завтрак, — прошептал полураздетый лерментис, вновь заключая сонного возлюбленного в объятия, — а потом пролечу тебя хорошенько.
— Из-за тебя я завтракать буду стоя! — выдохнул Вель, растворяясь в ласке и в нежных прикосновениях уже таких родных губ.
— Лучше лежа. Покормлю тебя с ложечки и поиграем в «целителя».
— Не-ет, мы будем играть в «принца и его раба»! Ты, чур, раб! — хитренько усмехнулся и все же шелестя ночной рубашкой, выскользнул из рук возлюбленного, обежал стол, рассмеявшись, задорно, как настоящий ребенок.
— М-м-м, а у меня будет «добрый» принц, или «злой»? Он заставит меня делать разные аморальные вещи, или будет нежно любить? — облокотившись на стол призывно прогнулся в спине и расправил крылья, словно уже привлекал внимание своего милорда.
— Он заставит тебя сделать генеральную уборку! А я, увы, не могу. Мне так плохенько… Из-за тебя между-прочим, извращенец! — юнец состроил страдальческую мину, изображая огромную боль, но совершенно по-детски.
— Хорошо, но потом поиграем в восстание, когда несчастного принца заключат в тюрьму и будут делать с его задницей всякое, от чего она на самом деле разболится, — Шед вздернул одну черную бровь, коварно улыбнулся, предвкушая новую игру, и все-таки изловил своего хихикающего проказника, чтобы расцеловать и облизать всю его мордашку.
— Ладно, я буду злым принцем, который заставит тебя сделать генеральную уборку… Ай, щекотно… Заставит сделать уборку… И еще тебя изнасилует потом!
— Вот так лучше, — лерментис пробежался язычком по вздернутому носику своего чуда и уж было собрался сказать какую-то очередную пошлость, чтобы насладиться видом пылающих щечек, как с улицы кто-то принялся мучить шнурок колокольчика.
— Мой принц, ты — домовладелец, тебе и отдуваться. Небось, опять забыл оформить какую-нибудь бумажку, да?
— Шед, я с тобой Все скоро забуду, даже свое имя! — прокричал, паренек, топая к двери, морщась от легкой боли.
На пороге стоял не очередной чиновник и даже не сборщик податей, а гонец, вручивший ошарашенному Велиану несколько писем из его родного края, после парочки подписей. Возвращался юноша к обеденному столу мертвецки бледным, прижимая конвертики к груди.
— Что случилось? — Чернокрылый тоже изменился в лице, и скинул свою легкую улыбочку, едва заметил, как изменился его возлюбленный. Он подхватывая паренька за локоть, когда его ноги чуть не подкосились и усадил за стол, а сам встал рядом.
— Ответ из научного совета. Насчет книги… Они ее отвергли… За-зацензурили… А меня, наверняка, исключили из… — запинаясь, щебетал Вель.
— Так ты даже печать не сломал, внутрь не заглянул! Сначала, давай, прочитаем их ответ, а потом решим, что делать, — лерментис успокаивал своего мальчика. Ладошки Веля дрожали от волнения и он все никак не мог справиться с конвертом, а потом протянул его Шеду.
— Читай ты… Я не могу, — разволновавшегося паренька почти лихорадило, да он от переживаний даже забыл про легкую боль ниже спины.Чернокрылый перехватил его запястье и аккуратно взял послание.
— Что бы они не написали, это все ерунда. Отказались, ну и хрен с ними, зацензурили половину? Ну, и ладно. Мы такое пережили, что каким-то старым импотентам из совета нас не сломать! — ледяным спокойным голосом начал лерментис, шустро вскрыл белый конверт, украшенный вензельками, и с серьезнейшим выражением лица, выпрямившись и чуть расправив крылья, принялся зачитывать долгожданный ответ.
— Гос-по-дин Ве… Ве-ли-ан.
— Шед, ты читаешь, так, будто почти не умеешь читать.
— Прости, мое чудо, но это правда. Пишу я еще хуже.
— Так, дай сюда! И вообще с этого дня я займусь твоим образованием! — пригрозил малец, выхватывая письмо.
— Хочешь засадить меня за скучные книжонки? За чтение и правописание? Ну ты и сади-ист!
— Засажу и буду оценивать по всей строгости! Так, посмотрим, — юноша уткнулся в листок и заскользил по строчкам, которые выводили аккуратнейшим каллиграфическим почерком, щедро украсив красивыми завитками.
«Господин Велиан Риш, совет ознакомился с вашими материалами и вынуждены признать, что более подробного, объемного и интересного труда по черным лерментисам в природе просто не существует. Это прорыв! А ваше отступление про социальное положение всех лерментисов достойно выйти отдельной книгой. Из этой потрясающей работы очень сложно выделить что-то одно, но я попробую. Лично вашему покорному слуге больше всего запомнился третий раздел. Терпкий. Смелый. Будоражащий. Возможно, именно он послужит причиной множества споров, но мы, посовещавшись, решили выпустить работу без цензуры, дабы расшевелить закостенелое общество Шульгарда. И да, лучше пусть любят, восхищаются, спорят, ненавидят книгу, чем проходят мимо полки. А просто пройти мимо столь дерзкой и интересной работы уже невозможно! Мы уведомим вас, когда подготовим труд к изданию. Всего наилучшего.»
— Ну и там еще список имен моих коллег, которые тебе будут малоинтересны, — зачитал Вель и, оторвавшись от письма, перевел ошалелые глазки на хитрую мордаху чернокрылого.
— И что же у нас в третьем разделе такого, что твои старички его так нахваливали?
— Интимная жизнь черных лерментисов. Отличия от людей в этом плане… — пробормотал, все еще не веря в свое счастье.
— Ага, я все-таки был прав! Пра-ав! Вот видишь, а ты боялся, — ликовал Шед,
