– Я тебя люблю, Брэйди, – сказала миссис Коллинз перед тем как вернуться в теплую кухню, к бокалу охлажденного шардоне.
* * *Брэйди промолчал. Он забился в конуру и, как полагается, смотрел оттуда на мать. Бабушка предупреждала, что так и будет. Она подробно проинструктировала Брэйди, как ему себя вести, а потом смежила веки и притворилась спящей, чтобы не спугнуть его мать. Зачем отвлекать ее на тривиальности: вот матушка проснулась, ну и что?
– Брэйди, пока будешь томиться во дворе, сможешь сделать бабушке большое одолжение?
– Конечно, бабуля.
– Когда тебя опять загонят в собачью конуру, приложи усилия, чтобы такое больше не повторялось. Наша семья нуждается в оздоровлении. Верно?
– Верно, бабуля.
Старуха расплылась в беззубой улыбке.
– Спасибо тебе, Брэйди. Ты чудесный мальчик. Знаю, тебе приходится нелегко. Этот мир слеп к старикам и детям. Хочешь, открою тебе один секрет?
– Какой?
– При игре в прятки нам нет равных.
В предвкушении пенной ванны миссис Коллинз поднялась на второй этаж; а ее сын тотчас же прокрался в дом и шмыгнул на кухню. Тонкими, окоченевшими пальцами он вытащил из подставки длинный нож. А потом бесшумно, как наставляла бабушка, двинулся наверх.
Глава 79
В халате и шлепанцах миссис Коллинз направилась в главную ванную комнату и распахнула дверь. Красота да и только: повсюду стекло и мрамор. Мастера из фирмы ее мужа сейчас изготавливали новые шкафчики; вдоль стены стояло несколько банок с краской и разбавителем. Но очень скоро этот уголок обещал вновь стать ее царством.
Вода была приятно теплой. Бросив туда горстку ароматической лавандовой соли, миссис Коллинз залюбовалась бурлящими пузырьками. Перед тем как лечь в ванну, она протерла запотевшее зеркало – как будто смахнула облака с ветрового стекла. У нее на шее сверкало бриллиантовое колье; миссис Коллинз с гордостью подумала, что малышка Кэти Кайзер сумела-таки вырваться из стылого заднего двора. Исключительно за счет силы воли она преобразила алюминиевый сайдинг в эту великолепную ванну, стоящую на мраморном полу.
Гляди на эту халупу, Кэти. Дай срок – у тебя будет просторный особняк.
Самый большой в городе. Гляди: вот отражение завидного мужа. Гляди: вот отражение прекрасного сына.
Нагое тело миссис Коллинз погрузилось в ванну. Трудно сказать, что было приятней – теплая вода или охлажденное вино. Яблочно-алые рубцы на ладонях мягкими красноватыми облачками просвечивали сквозь толщу воды. Закрыв глаза, миссис Коллинз хотела поскорее согреться до самых костей. Сумеет ли она когда-нибудь избавиться от этого холода, который сковал ее в юности на заднем дворе? Пока что ей не помогали даже семейные поездки на Гавайи, где она старательно замазывала тональным кремом уродливые шрамы от сигаретных ожогов и рубцы от собственных ногтей. Они напоминали о себе постоянно.
Боже, какая ты уродина, Кэти Кайзер.
Она решила не слушать этот голос. Во всяком случае, сегодня вечером. Никакой Кэти Кайзер больше не существовало. Ей врезался в память тот миг, когда священник объявил прихожанам: «Прошу любить и жаловать: мистер и миссис Брэдфорд Коллинз». С той поры она всегда представлялась полным именем Кэтлин. Миссис Кэтлин Коллинз.
Кэти Кайзер для нее умерла, как умер ее отец.
По возвращении из свадебного путешествия по Европе Кэтлин Коллинз хотела только одного: построить дом своей мечты. Муж предпочел бы поскорее обосноваться в Дирфилде, поближе к девятнадцатому шоссе и к своему офису. Однако новоиспеченная миссис Коллинз не для того сутками мерзла на заднем дворе, чтобы после свадьбы вселиться в какой-то «чужой» дом. Она была согласна только на новое. На элегантное. Современное. Из стекла и стали. Без алюминиевого сайдинга. С большим камином, чтобы возле него отогреться до костей. С красивой ванной, чтобы смыть всю грязь воспоминаний. А мистер Коллинз был согласен на все, потому что в ту пору он ее любил. Ему жена виделась тогда такой же, как ей – этот придуманный дом.
Боже, какая ты уродина, Кэти Кайзер.
– Меня, черт побери, зовут Кэтлин Коллинз, – рявкнула она.
И прислушалась: ее голос эхом отразился от импортных мраморных плит. Эти плиты вернули ее к третьему путешествию по Италии, которой папаша так и не увидел ни разу в жизни. Закрыв глаза, она сцепилась с этим подлым голосом. Ей случилось поступать так и раньше, и всякий раз она одерживала верх.
Тебе никогда не скрыть эти шрамы, Кэти Кайзер.
Тебе никогда не согреться, Кэти Кайзер.
Боже, какая ты уродина, Кэти Кайзер.
Этот голос она победила даже на отцовских похоронах. При всей своей ненависти к тому, кто лежал в гробу, она сумела выжать из себя слезу, раз у Коллинзов так заведено. В зимнюю стужу его опускали в промерзший кладбищенский грунт. В этом стылом подземелье он остался на веки вечные. А вместе с ним и все тайны, поскольку она не собиралась козырять своим прошлым перед людишками на каталках. Она не собиралась становиться очередной героиней идиотского ток-шоу – жертвой, пребывающей в убеждении, что все родители, истязающие своих детей, сами подвергались истязаниям в детстве. Она примет меры к тому, чтобы ее не зарывали в землю. Пусть ее кремируют. Она больше не собиралась мерзнуть.
– Мам?
Миссис Коллинз открыла глаза. На пороге стоял Брэйди.
– Брэйди, что тебе тут надо?! – возмутилась она.
– Я замерз, – ответил он.
И начал подступать к ней.
– Что ты прячешь за спиной, Брэйди?
– Это секрет.
– Так не отвечают.
– Другого ответа я тебе дать не могу, мам.
Брэйди приблизился еще на шаг.
– Ну, вот что, мистер. Вы хотите всю ночь провести в конуре? Собаке – собачья жизнь.
– Это ты – собака, мам. А твое бриллиантовое колье – собачий ошейник. Ты – собачонка на службе у богача.
Брэйди сделал еще один шаг. Она смотрела ему в глаза. Он и раньше, случалось, упрямился. Но сейчас творилось нечто другое. Пугающее. Что-то подсказывало: это их последнее противоборство. Кто-то из двоих должен был моргнуть первым. Это война.
И она не собиралась проигрывать.
– Вот что, мистер, вон отсюда или отсидишь в этой поганой конуре целую неделю, понял меня?
Брэйди не ответил. Он подступал ближе и ближе. На лице не дрогнул ни один мускул. Страха перед матерью больше не было.
– Брэдфорд Уэсли Коллинз, считаю до трех.
– Отлично. Я тоже.
Еще шаг. Под взглядом миссис Коллинз каждый встречный отводил глаза, но сейчас на лице Брэйди отразилось тупое, безмолвное исступление – такое она уже где-то видела. Ей показалось, будто она играет в гляделки со своим отражением.
– РАЗ! – прошипела она.
Брэйди перекосила нездоровая кривая усмешка.
– ДВА!
Брэйди выбросил вперед руки.
– ТРИ-И-И-И-И, – заорал он.
С воплем он занес нож и одним прыжком достиг ванны. Оттолкнув сына, миссис Коллинз выскочила из воды. Все мысли о наказании сына разом улетучились. Сейчас приходилось думать
