Да открывайтесь же. Ну. Быстрее, черт побери.
Она обернулась: медсестра везла Эмброуза на кресле-каталке обратно в палату Кристофера. Сын лежал на больничной койке.
41,6°
биИп.
Двери зажужжали, как стая саранчи. Мать Кристофера выбежала из отделения.
Глава 95
Внезапно миссис Хендерсон содрогнулась. От противного холодного сквозняка, который дул откуда-то изнутри. И напоминал зубную боль. Она понимала, что опаздывает. Это недопустимо. Так твердил ей голос.
Недопустимо.
Она ускорила шаг. Прошла мимо кранов и бульдозеров строительной компании «Коллинз Констракшн» – они застыли без движения, точь-в-точь как ее благоверный в больнице. Огромные бесполезные железяки, совсем как те, что поддерживают жизнь в этом мерзавце. В отличие от нее, врачи не могли взять в толк, почему он не умер. Но она-то соображала, что к чему. Знала, как это аукнется. Всем. И в первую очередь Кристоферу.
Припарковав автомобиль шерифа на обочине, миссис Хендерсон вошла в Лес Миссии.
Бывать здесь ей не доводилось, но куда идти – она знала назубок. Голос подсказывал. У дерева – налево. За валуном – направо.
Прямо по этой тропе, миссис Хендерсон.
Миссис Хендерсон бросила взгляд на грунт под ногами. И увидела следы всевозможных размеров. Все они вели к одному и тому же месту. Куда направлялась и она сама.
Быстрее. Еще быстрее.
Еле передвигая усталые ноги, миссис Хендерсон пустилась бежать. Из-за раны в боку, которая с каждым шагом раскрывалась, чувствовался легкий дискомфорт. Но, как любили повторять школяры, не надсадишь пупок – не срубишь дубок. В походных ботинках она пробиралась сквозь снег с грязью. Пробежала через тоннель, где за ней вприпрыжку, по-щенячьи, увязалось с десяток оленей. Голос в голове подгонял все громче и громче.
Шевелись. Время поджимает.
Миссис Хендерсон добралась до поляны и остановилась.
Вид был прекрасен. Прекрасней, чем ее муж, стоявший рядом с нею у алтаря. Прекрасней их клятвы верности. И первой брачной ночи. Миссис Хендерсон в жизни не видела ничего прелестнее. На поляне расположилось великолепное старое дерево, а на ветвях – красивейший домик.
Дерево окружили сотни людей.
Все хранили молчание, как в церкви.
Кое-кого из присутствующих она знала по школе – например, миз Ласко, Брэйди Коллинза, Дженни Херцог. Некоторых выпускников, которые в мгновенье ока превратились из милых ребятишек в лысых пожилых мужчин. Знакомы ей, однако, были не все. Кого-то она, возможно, видела в продуктовом, на заправке или во время краткого пребывания за решеткой. Так что в целом создавалось впечатление, будто она знала всех. Поэтому она чувствовала себя непринужденно.
Поэтому все они чувствовали себя непринужденно.
Она шла через поляну, и толпа расступалась перед ней, как воды Красного моря[71]. Все лица повернулись в ее сторону. Все лица улыбались. Все были рады друг другу. Наступил день славы. Никакой боли. Никакого страдания. За всю свою жизнь миссис Хендерсон не ощущала духа Рождества как чуда.
Миссис Хендерсон подошла к миз Ласко. Женщины улыбнулись и кивнули в знак приветствия, а потом рассмеялись над этой глупой чопорностью. Потом обнялись, как некогда разлученные родные сестры. А они случаем… не родные? А все присутствующие? Миссис Хендерсон удержала миз Ласко в объятьях. Затем каждая по-матерински положила руки на плечи тех, что помоложе: Брэйди Коллинза и Дженни Херцог. Всем им вдруг стало легко. В какой-то миг всех посетила одна и та же мысль.
Наконец-то меня понимают.
Ведь миз Ласко больше не придется изображать трезвенницу, Брэйди Коллинзу больше не придется ночевать в конуре, а Дженни Херцог больше не придется раздеваться перед сводным братом. А если какие-нибудь презренные личности, вроде матери или дружков Кристофера, вроде шерифа или Эмброуза Олсона, будут путаться под ногами, их можно просто пырнуть ножом столько раз, сколько потребуется. От непонимающих надо избавляться. А коли дело дойдет до войны – понятно, кто победит.
Потому что в войнах побеждают хорошие парни.
Все четверо опустились на колени и вместе прикоснулись руками к дереву. Дерево излучало приятное тепло, как попка младенца. Они испытали ни с чем не сравнимое умиротворение. Для них будто бы смешались ощущения от прохладной стороны подушки и от теплой ванны. В одно мгновенье лихорадка улеглась. Зуд в руках прекратился. Они наконец обрели покой. Затишье перед бурей.
Мир перед войной.
– Час настал, – изрекла миссис Хендерсон.
Она подтащила свой дорожный чемоданчик. Руки ощупали мягкую кожу. Холодная молния податливо разошлась, будто позвонки разлетелись в стороны. Порывшись в чемоданчике, миссис Хендерсон достала остро заточенный мясницкий нож.
– Вам помочь? – предложил Брэйди Коллинз.
– Конечно, Брэйди. Спасибо. Ты так любезен. Бабушка могла бы тобой гордиться, – ответила она. – Почему бы тебе, к примеру, не постоять на страже?
Улыбаясь, Брэйди Коллинз достал из своего рюкзака пистолет. И начал расхаживать взад-вперед, охраняя соратниц от Тормоза Эда, который, понятное дело, прятался где-то в лесу.
– Можно мне тоже? – с горячностью спросила Дженни Херцог.
– Конечно, можно, Дженни. Не прохлаждаться же тебе тут попусту, голубушка.
С гордой улыбкой Дженни запустила руку в чемоданчик. Она выудила оттуда дюжину швейных иголок и моток черной шерстяной пряжи. Тогда миссис Хендерсон повернулась к собравшимся и пристально вгляделась в беспокойные лица.
– Можно первым вызвать моего сводного брата? – тихо спросила Дженни Херцог.
– А ты точно не хочешь приберечь его напоследок? – уточнила миссис Хендерсон.
– Точно, мэм, – ответила Дженни.
– Хорошо. Скотт… прошу сюда.
Сводный брат Дженни подошел и улыбнулся.
– Вызывали, мэм? – пылко спросил он. – Чем могу быть полезен?
– Можешь до скончания века испытывать то, что ты делал с Дженни, и никто этого не прекратит. Как тебе такой вариант?
– Супер, – ответил он.
Скотт в трансе кивал, а его сводная сестренка Дженни тем временем отмотала черную нить, вдела ее в игольное ушко и передала миссис Хендерсон. Старушка ласково погладила девочку по голове и двинулась к Скотту. Левой рукой она сомкнула ему губы, а правой, натренированной на уроках домоводства, принялась наглухо зашивать мальчишеский рот.
За этим занятием она даже не слышала его душераздирающих криков из-за белого шума в собственной голове. Улыбаясь, миссис Хендерсон лелеяла какие-то воспоминания. Раньше было проще. Когда девочкам предписывалось посещать уроки домоводства, а мальчикам – ручного труда. Когда мужчины хранили верность женам и даже не помышляли о разводе. Когда старые добрые времена еще были новыми добрыми временами. Когда все было лучше. И снова будет, как тогда. Тонкий голосок обещал, что это непременно сбудется. Вот тогда-то муж станет ее ценить.
А требовалось от нее всего ничего: играть свою роль.
И остальных натаскивать.
Накладывая стежок за стежком, она разглядывала дом на дереве. Прелестный маленький домик. По ту сторону двери находился ее муж. Она почти разбирала его шепот.
– Дорогая, давай-ка уедем прямо в пятницу на все выходные.
– В смысле? – удивилась она.
– Хочу провести время с женой. Жаль, что у нас не собраны вещи.
– Ну почему же: собраны! Я в библиотеке припрятала.
