Сидящая на соседней полке женщина внимательно смотрела на Сашу.
— Я только туда и завтра вечером обратно, — сообщила Саша собеседнице.
В ответ женщина грустно улыбнулась.
— Чем я вам могу помочь? Я еду к отцу.
— Главное — ты едешь. Я прошу тебя…
Женщина немного подалась вперед и взяла своими холодными морщинистыми руками Сашину руку. От прикосновения ее рук холод разлился по телу и в кончики пальцев впились ледяные колючки.
Поезд притормозил. Вагон качнулся, и она проснулась и осмотрелась. На соседней полке светился экран оставленного ноутбука, попутчица разговаривала в коридоре с проводницей. В купе сквозь неплотно прикрытую дверь пробивалась полоска света. Выходит, спала она не так уж и долго. Рука затекла и онемела. Сердце учащенно билось в груди. Опять эта незнакомая женщина говорила загадками.
Саша легла на спину, положив затекшую руку поверх одеяла. Она плотно закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти лицо незнакомки. О чем она просит каждый раз? Кому нужна помощь?
В понедельник снова налетел мелкий мокрый снег. Может, из-за непогоды Иван Андреевич Савицкий слушал доклад коммерческого директора рассеянно. Пугающая слабость и безразличие к происходящему плавно окутывали все тело. Генеральный директор холдинга «Инвест-Север» никак не мог сосредоточиться на докладчице. Вопросы, которые он хотел задать коммерческому директору, не складывались в предложение. Умом-то он понимал, что надо спросить, а язык не слушался. Даже смешно. И чтобы подавить неуместную улыбку, Савицкий беспомощно сдвинул очки на переносицу.
От внезапного стука в дверь Вера Васильевна запнулась на полуслове и выжидающе замолчала. Прервать их разговор секретарь могла только в экстренных случаях. За все время, сколько она работает, такого случая еще не было.
— Иван Андреевич, я подумала, что это срочно, — Ирина, молоденькая секретарша Савицкого, положила перед ним синюю кожаную папку и, не дожидаясь дальнейших распоряжений, вышла из кабинета.
Вера Васильевна отвела взгляд от бумаг, мелко усеянных цифрами, и посмотрела на Савицкого.
Иван Андреевич, почувствовав вопросительный взгляд Дмитриевой, отложил папку в сторону. Слабость, так внезапно накатившая, потихоньку начала отступать. Голова просветлела, словно спала невидимая пелена.
— Вера, давай завтра с утра со всеми бумагами ко мне. Время терпит еще?
— Время-то терпит. Копию договора я занесу юристам. Меня вот что беспокоит… — Вера Васильевна на минутку замялась.
— Ладно, Вера, давай все вопросы и беспокойства перенесем на завтра, — Савицкий раздраженно махнул рукой.
Вера Васильевна, тяжело вздохнув, начала собирать со стола только что разложенные бумаги. Красивые, ухоженные руки захлопнули еженедельник. В этом была вся Вера. Вопросы, расписанные твердым каллиграфическим почерком, остались нерешенными. Поднявшись с низкого неудобного кресла, бросив тревожный взгляд на Ивана Андреевича, она молча направилась к двери.
— Ирина, Ивана Андреевича пока не беспокоить. Всех, жаждущих увидеть Савицкого, направлять ко мне. И сделай мне, пожалуйста, чай с мятой.
Распоряжение Вера Васильевна отдала понимающей Ирине на ходу, явно думая не о чае.
Ирочка понятливо кивнула головой. Можно было и не напоминать. И так ясно — случись что, вопросы будет решать Дмитриева. И только вспомнив недавнюю незаслуженную выволочку от Ивана Андреевича, секретарь нахмурила тонюсенькие брови.
Опустившись в свое старое, удобное кресло, не чета стоявшим в кабинете Савицкого, Вера Васильевна еще раз бегло просмотрела лежавший на столе договор. Все в порядке. С договором-то все в порядке, а вот с Иваном Андреевичем — нет. Смутная, необъяснимая тревога зарождалась в душе. Не нравился ей что-то в последнее время Савицкий. Ведь еще на прошлой неделе внесли коррективы в этот договор, а сегодня опять поднял вопрос и так внимательно слушал, словно впервые.
Как-то он изменился за последний год. Может, просто стареет? И я вместе с ним. Себя со стороны не видно.
Мысль о старости настроила Дмитриеву на мажорный лад. Свой возраст Вера Васильевна любила. Дети выросли, разлетелись, муж занят с утра до ночи в институте, и у нее наконец-то появилось время заниматься только работой, без постоянных стирок, уборок и ежедневной смены у мартена, как она называла кухню.
Вера Васильевна не удержалась, подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Безупречная прическа, деловой фирменный костюм сидит как влитой, офисные туфли подчеркивают стройность ног. Своим видом Дмитриева осталась вполне довольна. Чтобы не спугнуть приятное отражение в зеркале, она осторожно закрыла шкаф.
«С Иваном завтра прямо с утра поговорю. Может, что-то случилось и ему нужна помощь? А я сразу о старости. Какая старость, когда шестидесяти нет?»
Двадцать лет назад в списке претендентов на вакантную должность главного бухгалтера Вера Дмитриева была последней. Свои шансы она оценивала реально и никаких иллюзий не строила. Шансы приравнивались к нулю. На фоне конкуренток модельной внешности Вера смотрелась простой деревенской теткой. Волосы уложены в тугой узел, длинная серая юбка со старой короткой курткой и такое же серое лицо состарили Веру лет на десять. Но ее это ничуть не смущало. Буря, пронесшаяся над головой, слава богу, лишила ее только работы. А это, как известно, наживное. Все могло быть гораздо хуже. Но передряги, из которых ей еле удалось выпутаться, и стали тем весомым аргументом в ее пользу. На следующий день она вышла на новую работу.
Ирина принесла чай с мятой и доложила о срочном отъезде Савицкого, прервав ностальгические воспоминания Веры Васильевны.
Иван Андреевич после ухода Дмитриевой для своего же спокойствия запер дверь на ключ и снова открыл папку, в которой лежал стандартный лист бумаги. Сообщение, нарушившее конфиденциальный разговор Савицкого с коммерческим директором, было настолько неожиданным, что привело Ивана Андреевича в замешательство. Он несколько раз пробежал по написанным от руки строкам. Дочь указала не только дату, но и время. Выходит, с ресепшена не спешили передать письмо. Посторонний человек, видите ли, им не указ. Иван Андреевич посмотрел на часы. Он мог бы получить письмо в начале рабочего дня, еще пять часов тому назад. Он потянулся за телефоном, чтобы дать указание секретарю разобраться с неприятным инцидентом, но внимание само собой переключилось на десятизначный номер телефона. Савицкий устало опустил трубку внутреннего телефона, плохо соображая, кому собрался звонить.
«Может, надо было Вере рассказать о приезде дочери? А то подумает — секреты от нее. Но
