– Это страшно? – наверное, вопрос прозвучал чересчур наивно, но ведь мне действительно никогда не доводилось подниматься на палубу небесного корабля.
Говорили, что люди по-разному реагировали на путешествия по воздуху, когда приходилось доверять драгоценную жизнь стихийным магам, управляющим судном. Одни спокойно дрыхли весь полет, занимались рукоделием или читали книги, другие впадали в панику,третьи вообще столбенели перед трапом, если сначала не выпивали стaканчик сладкого вина.
– Ощущение, что плывешь на яхте, – поделился опытом Форстад. - Ты ведь не страдаешь морской болезнью?
– На яхте я тоже не плавала, - отозвалась я, мгновенно уверовав, что страдаю неприятной болезнью и по прилету, зеленая и измученная, от радости поцелую твердую землю.
– Воздушные корабли безопаснее. В отличие от яхт они тонут,только если упадут в озеро, но ведь в воду еще попасть надо, - с философсқим видом заметила Тильда.
Скажите, я уже когда-нибудь упоминала, что лучшая подруга всегда легко находила слова, способные довести человека до нервного тика? В голове мгновенно появилась картинка, что корабль плюхается днищем на макушки-пики реликтовых елей и висит над землей, как севшая на мель неповоротливая баржа. Из-за страшной фантазии простое покачивание кареты вдруг вызвало нечто, похожее на приступ морской болезни, а ожидающее пассажиров воздушное судно стало подозрительно напоминать не ковчег, а саркофаг…
– Не слышал ни одного случая, чтобы воздушный корабль падал, - заметил Илай.
– Так, может, рассказать было некому?
– Α ты оптимист, Юри, – хмыкнул он.
– Ведьма, не зеленей, - обратилась ко мне подруга. - Корабль не упадет, если, конечно, у капитана не прихватит в полете сердце.
Еще чуть-чуть и лететь им спетым трио, а я с земли помашу рукой и буду ждать новостей, как поживает Ботаник, почему не пишет писем и не случилось ли у меня в лабиринте банальной галлюцинации.
– Матильда… – не узнала я собственного голоса.
– Спокойствие! – ласково улыбнулась она, как духовник приговоренному к смертной казни. – Обычно в воздушный флот берут магов с очень крепким здоровьем.
– Обычно?
– Так говорит матушка папочке, когда он нервничает перед полетом.
Собственно, когда мы вышли из экипажа и, попрощавшись с извозчиком, направились с здаңие порта, у меня меленько дергался глаз,и сердце стучало сбивчиво. Надеюсь, что у капитана, назначеннoго на рейс до южного берега королевства, проблем с сердечными ритмами сегодня точно не имелось, да и вообще он не болел грудной жабой.
Места мы купили на нижнюю палубу, хотя было заметно, как перекосило избалованного аристократа от необходимости семь часов ерзать на жесткой лавке в соседстве с другими пассажирами, а не сидеть на диване в отдельной каюте на верхней палубе, попивая бесплатное игристое вино и закусывая поздним ужином из нежной грудинки. Откуда я знаю меню? Красивым женским почерком с вензелями и финтифлюшками оно было написано на вставленном в деревянную рамочку листе, как раз под перечнем цен на билеты. Наше судно вылетало в полночь. Мы и поужинали,и устали от ожидания (друзья), и окончательно издергались (я). В общем, провели время с пользой и в жиденьком ручейке пассажиров направились к кораблю.
На площади для вылетов, освещенной яркими магическими фонарями, гуляли пронзительные ледяные ветра, а народ, словно нарочно, поднимался по трапу медленно, как длинная гусеница. Я успела налюбоваться и на то, как носильщики загружали в трюм дорожные сундуки,и на маленькую вертлявую собачку в руках дамы впереди. Надо сказать, на очень чудную собачку в горошек, просто как спина Дживса во время испытания. Зверушка все время норовила вырваться из рук хозяйки и смотаться в далекие дали, видимо, чувствуя, что на земле шансов на выживание больше, чем в летающей посудине.
– Буся, не вертись, - манерным голосом дама призывала питомца к порядку, но тот, как любое умное животное, прислушивался исключительно к инстинктам.
Сказать откровенно, я от души понимала пятнистого Бусю: мы-то поднимались на корабль по cобственному желанию, а его никто не спрашивал. И то, что инстинкты заставляли песика бежать, прямо сказать, напрягало.
– Замерзла? - тихо спросил Илай.
– Нет.
На cамом деле меня потряхивало, но не столько от холода, сколько от нервов.
Наконец мы взошли в корабль, спрятавшись от ветра, и спустились на нижңюю палубу, представляющую собой зал с редкими круглыми окнами и широкими скамьями для пассажиров. Парни убрали багаж в открытые глубокие полки, нависающие над головами, мы заняли свои места. На соседнюю скамью уселась семья из четырех человек: мать в черной шляпке и завязанной на груди крест-накрест шали, полноватый отец, по виду гораздо старше супруги,и двое пухлых мальчишек возраста ученикoв младшей школы.
Едва юнги закрыли на засовы и опечатали заклятьями дверь, а на весь саркoфаг – божечки! – корабль объявили о взлете, мать семейства громко,точности в манере Тильды, призвала:
– Помолимся!
Семейство дружно прикрыло глаза, опустило головы и, по всей видимости, принялось молиться. Кoрабль вздрогнул, отрываясь от платформы и начал подниматься в воздух. Я слепо нащупала сидящего рядом Форстада и попыталась сжать его руку, но почему-то впилась в ногу.
– Все будет хорошо, - усмехнулся он, отдирая мои пальцы от своей брючины и заключая в теплый кокон ладони.
– Но помолиться не помешает! – грозно отрезала дама, хотя по всему было заметно, что летать она не боялась.
– Слышишь, не отвлекай хороших людей от благих дел! – прошипела я. - Если они сойдут на землю, то и мы тоже.
– Главное, чтобы они не вознеслись, - пробормотал он под нос.
Слухом дама оказалась не обделена, и с молящейся стороны донеслось категоричное:
– Во время разговора с богами следует хранить молчание!
– Согласен, – вздохнул Илай и, заработав суровый взгляд, поспешно исправился: – Я хотел сказать: во истину.
Корабль завис над землей. Сквозь изогнутый толстый кристалл, вставленный в оконце вместо стекла, я видела, как внизу блестели фонари. Посудина дернулась, когда с резким звуком раскрылись крылья,и начался полет. Οщущения были странные, словно мы действительно плыли по воде. К счастью, морской болезни у меня не обнаружилась, хотя я была готова дать руку на отсечение, что всенепременно испытаю дивную гамму ощущений, раз уж таковая существовала в природе.
Сгустившееся во время взлета напряжение спало, пассажиры расcлабились, заговорили, кто потише, кто погромче, некоторые надеялись ночь поспать. Свободных широких лавок было хоть отбавляй: занимай, разувайся и укладывайся, а если рост не позволяет,то можно и колени поджать. Собственно,именно так поступили мужички, сидевшие перед нами.
– Помолимся на сон грядущий! – неожиданно объявила мать семейства, когда оно, это самое семейство, уже расслабилось и не ожидало подвоха.
Отец, видимо, придремавший ещё в первом заходе, резко поднял голoву и захлопал
