— Это ещё почему? — удивилась она, вытирая рукавом слёзы.
— А потому. Ещё совсем недавно ты его убить хотела, а теперь плачешь от жалости и сострадания. Чудная ты, — Макс улыбнулся и нежно провёл ладонью по её личику, вытирая оставшуюся на щеках влагу. Она улыбнулась ему в ответ и опустила глаза вниз.
К этому времени в зал пришёл Заур. Он повсюду искал глазами Семилу. Но дочери среди пленных он не обнаружил.
— А старик сдал, — тихо сказал Тигран друзьям, указывая на жреца.
— Ещё бы, — ответил Макс, — Жизнь дочери на волоске! Интересно, где сейчас Семила?
— Не знаю. Только бы жива была. И Королёв наш, смотри как переживает, — кивнул Тигран в сторону Ильи.
А Картелёв тем временем, уперся спиной в стену темницы и о чём-то глубоко задумался. Хотя, почему «о чём-то»? Совершенно было ясно, что в эту минуту Илья думал только о Семиле и о том, как её спасти. Не за свою жизнь он сейчас переживал, а о судьбе возлюбленной не переставал думать.
После Заура в зал вошёл Кериф, а за его широкой спиной плёлся Шинар.
— Все на месте, правитель, — в глубоком реверансе склонился перед Клиосом Шинар.
— Нет не все. Я не вижу Семилу, — возразил царь.
— Её тоже желает лицезреть великий царь? — уточнил Шинар.
— Я уже ответил тебе!
После этих слов слуга не стал испытывать судьбу и отправился за Семилой. Когда она появилась в зале, взгляды и сердца, по меньшей мере, трёх мужчин были прикованы к ней одной. Отец, ненавистный жених и возлюбленный чужеземец — три пары глаз не сводили с неё взгляды. Но Семила смотрела прямо перед собой, словно никого не знает среди присутствующих. Она стала неподалёку от алтаря, но при этом, ни к кому не подходя, как будто бы сама по себе.
— Что с ней сделали? — спросила Алекс, выглядывая из-за решётки, — Она словно не живая.
Илья стоял рядом с Алекс и беспокойно вглядывался в лицо любимой. Но Семила даже не посмотрела в его сторону.
— Может быть это какое-то колдовство? — предположил Тигран.
— Или она что-то задумала, — тихо ответил ему Макс.
А царь, тем временем, объявил начало судебного процесса.
— Первым своё обвинение и приговор выслушает главный враг моего народа и престола, убийца царя и мятежник — Хетт, — наделённый властью правосудия, Клиос отошёл от алтаря и приблизился к решётке, за которой сидел Хетт. Прямо в глаза он смотрел самодовольному Клиосу, упивавшемуся своей властью над ним. — За совершённые злодеяния, за убийство царя и восстание против моей короны, ты, жалкий предатель приговариваешься к смертной казни. Тебе отрубят голову сегодня на закате дня. Мой приговор окончательный и пересмотру не подлежит.
— Интересно, что происходит? — спросил Павел, — О чём сейчас говорит царь?
— Смертный приговор он выносит нашему товарищу по несчастью, — объяснил Тигран.
— А ты когда успел кларианский выучить? — удивился Седой.
— А чего тут учить? И так всё понятно, без слов. А теперь наша очередь, похоже.
— А интересная у них судебная система здесь. Только одно обвинение в лице царя выносится. А про защиту забыли, что ли? — продолжал Павел.
— А так удобнее, — усмехнулся Тигран, — Надо человека казнить? Быстренько суд собрали, ему при всех об этом сообщили. И о какой защите вообще идёт речь? Кто будет с царём тягаться и ему перечить?
Клиос слышал весь их разговор и, когда закончил с приговором Хетта, сразу же переключился на землян. Уже говоря на понятном им языке, Клиос огласил Максу его товарищам в чём конкретно обвинялись они.
— Ваши деяния я также расцениваю, как предательские. Ваша помощь и изобретения, что вы подарили моему народу помогли в борьбе с врагом. Но, неожиданно для всех нас, вы переметнулись к противнику. Именно в этом я вижу угрозу и предательство моему престолу. А по сему, вас ждёт та же участь, что и предателя Хетта.
Вдруг, неожиданно для всех, Семила сделал шаг в сторону, где стоял Клиос. Она медленно, но уверенно подошла к царю и, дождавшись подходящего момента обнажила блестящую сталь в своей руке. Илья смотрел на возлюбленную. Он не верил самому себе, хотя прекрасно знал, что она собирается сделать.
— Семила, остановись! Ты себя погубишь! — закричал Заур.
Но его дочь была словно зомбирована. Она никого не слышала, а видела только цель перед собой.
Кериф первым бросился к Семиле, в надежде остановить. Схватив её за руки, он выбил нож и тот со звоном упал на каменный пол. Кериф с силой прижал ей к себе и обнял за плечи. Руки Семилы так и остались за спиной.
Когда царь обернулся и понял, что произошло, он хладнокровно вынул свой кинжал из ножен и вонзил его прямо в грудь Семиле. Она едва успела вскрикнуть. Губы её моментально стали синего цвета. Слегка наклонив голову в право, она напоследок взглянула на Илью и, подняв глаза к верху, испустила дух. А из того места, куда царь воткнул кинжал, продолжала сочиться алая кровь, окрашивая её красивейшее бирюзовое одеяние в красные оттенки. На руках у Керифа повисло бездыханное тело девушки, которую он больше всего на свете хотел видеть своей женой. Сердце его раскололось на части. Он бережно опустил Семилу на пол и отошёл от её тела. Безумным, печальным взглядом он смотрел на свою невесту и в первый раз в жизни винил себя за то, что не предусмотрел того, что случилось.
В этот момент Заур, на глазах которого царь убил его единственную и любимую дочь, закричал неистовым голосом. Он выронил из рук своих посох и упал на пол, рядом с бездыханным телом своей Семилы. Причитая и беспрестанно повторяя одни и те же слова, он в отчаянии и безумии держался за свою седую голову и раскачивался из стороны в сторону.
А Илья не верил самому себе, не верил в то, что видел перед собой. Неживое тело какой-то девушки, очень похожей на его любимую. Только это точно не она.
«Семила жива и здорова, — думал Илья, — Это точно не она! Не может быть, чтобы это была Она!»
— Не может быть, это не она, — сказал он наконец-то в слух.
И первым, кто подошёл поддержать друга, был никто иной, как Павел. Он обнял Илью одной рукою за плечи и сказал:
— Не горюй, старик! Слышишь, всё образуется!
Но Илья не слышал его. Слёзы стали собираться в уголках его глаз. Он отошёл к стене и отвернулся ото всех. Он не хотел, чтобы видели его слёзы.
А Алекс, уткнувшись лицом в грудь Макса, рыдала, что было силы.
Казалось, все болезненно переживали смерть Семилы. Кроме самого царя. Он как раз был очень доволен собой, что сумел вовремя сориентироваться и наказать, покушавшуюся на его жизнь,
