— А-а-а, полковник. Проходите, — пригласил его Вельможный, — Может виски?
— Нет-нет, благодарю, — резко отказался Борис Константинович.
— Ну что же вы? Не поддержите мне компанию? — настаивал Кирилл Дмитриевич.
— Прошу прощения, но никак не могу. Есть ещё кое-какие неотложные дела. Поэтому и отказываюсь.
Видя, что беседа с полковником не совсем клеится, Вельможный решил перейти сразу к делу.
— Ну-с, как наша команда? Уже готова к полёту? — продолжая потягивать виски, спросил он.
— Если говорить об уровне их подготовки в процентном соотношении, то готовы они процентов на тридцать. И это самый оптимистичный вывод. Поэтому я к вам и пришёл, Кирилл Дмитриевич. Я прошу у вас отсрочки старта.
— На какой срок?
— Как минимум три месяца.
— Три месяца, — повторил Вельможный и задумался над просьбой полковника. — Три месяца.
Он достал сигару из позолоченной шкатулки, что покоилась на краю его рабочего стола, и закурил. Немного поразмыслив над словами полковника, Вельможный спросил:
— Какие результаты у них по подготовке?
Полковник достал из кожаной папки, что всё это время держал при себе, свой рапорт и положил его перед Вельможным.
— Капитан Басаргин: лучший результат по переносимости нагрузок. В том числе при старте и приземлении. Тигран Даниелян — механик. Получил максимальную оценку по работе в условиях невесомости и космического пространства. Александра Лебедь показала лучший результат по выживанию после приземления, в экстремальных условиях. Высший бал по тесту на психологическую устойчивость опять-таки у Басаргина, — полковник сделал краткое резюме по своему докладу и замолчал.
— А Илья? Он в чём-нибудь отличился, проявил себя? — втягивая горько-терпкий дым кубинской сигары, спросил Вельможный.
— Управление кораблём, его устройство и оборудование, — коротко ответил Щеглов.
— Ну вот! Ожидаемо конечно, но всё же! Полковник, — Кирилл Дмитриевич встал со своего места, оставив сигару в хрустальной пепельнице, он подошёл к Щеглову и сел рядом с ним. — Они дополняют друг друга, словно один слаженный организм. Роли у них, я так понимаю, распределены. Так что, я за них спокоен. Пусть летят с миром. Может и правда найдут эту пресловутую Глорию. А?
— Илье Картелёву противопоказан полёт по медицинским показателям. У него проблемы со здоровьем, а точнее с сердцем. Он может не перенести даже старт, не говоря уже о самом полёте и приземлении. Тесты на выживание показали это, — доложил Щеглов и протянул Вельможному заключение доктора Толмачёвой.
Вельможный также ознакомился с ним и положил сверху на папку полковника Щеглова. Кирилл Дмитриевич прошёлся по кабинету. Затем снова сел в своё кресло и, вспомнив о тлеющей сигаре, сделал несколько затяжек. Он курил и думал о чём-то своём. А полковник сидел на против и ждал его ответ. Наконец, Вельможный сказал:
— Продолжать подготовку мы больше не будем. На это нет ни времени, ни средств. Львиную долю знаний и навыков мы им уже дали. Задача команды — быстро обучиться им и усвоить.
— Но Кирилл Дмитриевич, они же совершенно не готовы?! — возразил ему Щеглов. — По отдельным показателям они, конечно же, преуспели. Но в общем и в целом, они не подготовлены.
— Гарантии, что они будут готовы через три месяца у нас тоже нет, полковник. Равно как и средств, на их обучение и содержание. Хотят лететь — пусть летят. Обрезать им крылья я не стану.
Полковник Щеглов не верил своим ушам. По разговору с Вельможным он видел, что тот собирается отправить ребят на верную гибель. Но как же он, полковник, может это допустить? Пойти против своего долга и совести?
— Кирилл Дмитриевич, — возразил он. Но Вельможный, будто бы предвидел, что полковник собирается припираться с ним, перебил Бориса Константиновича.
— Полковник! Решение про полёты принимаете не вы. И не вы решаете готовы ли курсанты к экспедиции. Ваше дело следить за проведением подготовки и предоставлять нам результаты этой самой подготовки. Это вам ясно?
— Так точно, — сквозь зубы процедил Щеглов.
— Вот и отлично. Возвращайтесь к своим подопечным и готовьте их к старту, который пройдёт в назначенный прежде срок.
— А как быть с курсантом Картелёвым?
— Это его выбор. Он закрутил весь этот коленкор, вот пусть и расхлёбывает. Пусть летит.
— Но, Кирилл Дмитриевич, — не выдержал полковник, — Это же убийство!
Борис Константинович был военным человеком и имел за правило не перечить начальству. Но тут он не смог промолчать. Не смотря на всю свою суровость и солдатскую выправку, за полтора месяца он успел привязаться к ребятам, привыкнуть к их выходкам и чудачеству. И всё-таки. Ко всем им вместе и каждому по-отдельности полковник Щеглов испытывал симпатию и отеческие чувства. Хотя и скрывал своё отношение к ним под толстым слоем строгости и муштры.
— Как минимум, мы рискует жизнью одного члена экспедиции. А как максимум — жизнями всех пятерых, — пытался он убедить Вельможного.
— Это вопрос решённый и пересмотра его не будет! — свирепо закричал Кирилл Дмитриевич словно зверь, защищавший свою территорию. Он встал со своего кресла и навис над столом, — Корабль стартует через неделю. Вы свою работу выполнили и рапорт, — он посмотрел на стол, — Тому подтверждение. А на сегодня можете быть свободны.
Видя, что Вельможный был непреклонен и любые споры с ним не могли его переубедить, полковник Щеглов покинул кабинет начальника в полном негодовании.
А Кирилл Дмитриевич плеснул в свой бокал ещё немного «янтаря». Он бегло просмотрел рапорт полковника и хмыкнул:
«Отложить! — подумал он про себя, — Как бы не так! Полетят, как миленькие полетят. А если не вернуться, так это ещё и лучше! Илья мне больше не нужен. Вот подпишет документы на передачу акций и всё. Компания моя. А он пусть летит куда хочет. С билетом в один конец. А если он не вернётся, то всё движимое и недвижимое имущество семейства Троекуровых будет моим. На родственных правах. Эх, Нина. Не улети ты тогда от меня, всё было бы по-другому. Да тебя всё в приключения тянуло, космос исследовать. Да-а-а, и себя бы уберегла, и сына».
Вельможный порвал доклад Щеглова и выбросил его в мусорный ящик.
— Ну что же, курсанты, — начал свою заключительную речь полковник Щеглов, — Наши занятия подошли к концу. Ваша подготовка завершена.
Твёрдой, уверенной походкой прошёлся полковник по аудитории и остановился. Он повернулся к ребятам лицом и молча посмотрел на них. Их взгляды были прикованы к Борису Константиновичу и пять пар глаз сверкали, блестели как алмазы. Но пауза затянулась, и полковник продолжил.
— Всё, чему вы научились в этих стенах непременно пригодиться вам в вашем путешествии. Но хочу вас заверить, многому вам придётся ещё научиться. Гораздо большему, чем то, что вы постигли здесь. — Полковник опустил глаза вниз. Ребята смотрели на него и не могли понять, что в нём изменилось. Сейчас, в эту минуту не было в нём той жёсткости и напора, с которыми он обычно муштровал их. Во взгляде
