— Да. Я получил то, что мне было нужно. Я могу идти?
— Как вам будет угодно, — развёл руками Цимберг и тоже засобирался.
— Останься на пару слов, — попросил Вельможный пасынка. Он будто довольный сытый кот после доброй миски жирной сметаны, откинулся на спинку своего кожаного кресла и, закурив по привычке толстую сигару, наблюдал за Яковом Соломоновичем. Тот же, видя, что заставляет себя ждать, спешно забросил в свой коричневый портфель вещи, и со словами «счастливо оставаться» покинул кабинет.
— Может быть выпьем? Обмоем, так сказать, сделку? — предложил Кирилл Дмитриевич, и рука его уже потянулась к шкафчику с виски. Но Илья напрочь отказался.
— Спасибо, но я не буду. У меня ещё есть дела.
— Никому ещё стаканчик виски не мешал в делах. Даже наоборот, — и Вельможный одной рукой ловко подхватил бутылку марочного виски в пузатенькой бутылке из коричневого стекла, а другой — два широких низеньких стаканчика.
— Нет, — покачал головой Илья, — Я не хочу. И мне пора.
Он аккуратно сложил свои документы в пластиковую папку и, уже собрался уходить, как отчим бросил ему в спину:
— Не продешевил?
Илья обернулся. Самодовольный, наглый вид Вельможного злил его неимоверно. Его свободная левая рука непроизвольно сжалась в кулак и, если бы не расстояние в пять метров между ними, то Илья непременно бы заехал отчиму по его нахальной физиономии.
— Нисколько. Даже напротив. Эти бесполезные, никчёмные акции, долгое время пылившиеся в сейфе банка, наконец-то пригодились. Больше они мне не нужны, — сквозь зубы процедил Илья.
— Просто ты не сумел применить их правильно, по назначению. Так сказать, использовать с пользой для себя, — усмехнулся Вельможный. Он сбил пепел сигары в хрустальную пепельницу, украшенную по кругу серебряной каймою и добавил, — С этими бумагами можно много-о-ое позволить. Здесь, на Земле, а не болтаться по космосу в «консервной банке» и искать мифические планеты.
— У каждого свои интересы, — исподлобья взглянул на отчима Илья и добавил, — Вот и оставайся при своих.
После этих слов Илья вышел из кабинета отчима. Неприятный осадок от общения с Вельможным ещё некоторое время угнетал Илью. Но душу грела мысль, что «Одиссей» теперь полностью принадлежит ему. Но оставалось ещё одно, очень важное дело. И его Илья должен был выполнить именно сегодня. Потому что завтра старт.
На городском кладбище № 18 было совсем тихо. Кое-где были видны родственники усопших. На гладкой, покрытой газонной травой равнине прямыми рядами выстроились светло-серые мраморные плиты-надгробия. Они были невысокие, не больше метра в высоту, одинаковой формы и оттенка. Единственное, что их отличало — это надписи с именами, а также даты рождения и смерти. Под каждой плитой, покоилась урна с прахом умершего родственника. На этом кладбище и был похоронен дед Ильи — Виктор Петрович Троекуров.
Илья приходил на кладбище, чтобы проведать могилку деда два раза в год. И, хотя сегодня, он был здесь не по плану, улететь не попрощавшись Илья не мог. Он не стал садиться на мраморную скамью. Вместо этого стал на колени возле надгробной плиты и задумался о своём.
«Привет, дед, — сказал про себя он, — Я сегодня не просто так пришёл тебя проведать. Я улетаю в космос. Но ты уже, наверное, всё знаешь и сам. Мама мне когда-то сказала, что те, кто уже не с нами всё видят и знают наперёд. Я попрощаться пришёл. Кто знает, может быть не доведётся с тобой здесь пообщаться больше. Но я верю, я знаю, что всё будет хорошо и я найду то, что ищу. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты помог мне воплотить свою мечту в жизнь. Я всегда грезил о таком путешествии и вот! Завтра старт. Я знаю: ты не так представлял себе то, как я распоряжусь капиталом, что ты оставил мне. Но поверь, лучшего применения ему я и представить не могу себе. И, если ты оставил мне те акции в надежде, что я буду счастлив, то ты был прав. Мне ничего больше не надо. У меня есть друзья, корабль и мечта. Спасибо тебе, дед. Ты был великим человеком. Я тебя никогда не забуду. Я благодарен тебе за такую возможность. Спасибо».
Илья перекрестился и встал с коленей, отряхнув их от мягкой травы, которая уже успела окрасить его джинсы в зелёный цвет. Он постоял ещё совсем недолго, минут пять и, мысленно попрощавшись с родным ему человеком, покинул кладбище.
В квартире Тамары Львовны сегодня пахло миндально-мятными пирожными, которые она готовила всякий раз к приезду внука.
Разлив горячий ароматный чай по чашкам, она сказала:
— Признаться, я сильно удивилась, Максимилиан.
— Чему? — уплетая пирожные с беспечным видом, спросил Макс. На самом деле, он до сих пор не посвятил бабушку в свои планы и решил это сделать именно сегодня, за день до старта корабля.
— Я думала, что ты уже улетел в Аргентину. Ведь, именно туда тебя командировали после окончания твоего отпуска? А он закончился, если я не ошибаюсь, ещё месяц назад, — Тамара Львовна сделала глоток душистого чая и внимательно посмотрела на внука.
Макс же, доедая третье пирожное, отхлебнул чай из своей чашки и сказал следующее:
— Да. Ты, как всегда, права. Я должен был улететь в Буэнос-Айрес ещё в начале месяца, но планы поменялись.
Он замолчал. В голове своей он подбирал нужные слова. Хотел обо всём рассказать бабушке. Рассказать об экспедиции, команде и корабле, на котором они все летят на поиски пропавших родителей и планеты Глории. Но так и не собрался с духом. Макс прекрасно понимал: после потери сына новость о том, что и внук собрался в космос Тамару Львовну вряд ли обрадует. К тому же, ему уж очень не хотелось огорчать самого близкого и родного человека. Наконец, Макс решил для себя, что не станет рассказывать ей всю правду. И вдруг, совсем неожиданно, Тамара Львовна сама спросила внука:
— Ты улетаешь? Не так ли?
На одно мгновение Максу показалось, что она спрашивает именно о полёте к Глории.
«Но откуда она всё знает? Я ведь ничего не рассказывал ей прежде, — подумал он, — Да нет же! Она, наверное, спрашивает про работу».
— В Буэнос-Айрес? Завтра, — он отставил чашку в сторону и продолжил, стараясь не волноваться и быть спокойным, — Завтра мы с Тиграном улетаем. Я тебе про него рассказывал. Он мой друг и механик по совместительству.
— Ты никогда не умел врать, мой мальчик, — невозмутимо сказала она.
Тамара Львовна встала со своего кресла и подошла к окну. В эту минуту Макс заметил, что что-то в ней изменилось за то время, пока они не виделись. Тамара Львовна сильно похудела и внешне казалась слабой и уставшей. Но ясность мышления и рассуждения по-прежнему не изменяла ей. Она продолжила:
— Если бы
