– Одевайтесь и спускайтесь вниз, – коротко велел Саен и вышел.
Птица удивленно дотронулась до мягкой, тонкой ткани, из которой были сшиты ее туники, и почувствовала себя так, словно на нее неожиданно свалилось огромное богатство. Видать, гадание Хамусы продолжает сбываться, и это действительно удача. А она-то, глупая, боялась, что так и придется скитаться в грязи и темноте следом за новым хозяином.
А на деле вышло совсем по-другому! И новая хорошая одежда появилась, и удивительная гостиница, и дорогой город, полный множества непонятного и поразительного. И она, Птица, будет теперь в этом городе жить, так? И выходит, что Саен – добрый и хороший, он покупает одежду, не ругает, жалеет и защищает. Это действительно удача, просто девушка сразу не поняла своего счастья. Глупая она была, вот что!
Птица проворно влезла в тунику, предварительно отвернувшись от Ежа, оглядела себя со всех сторон. Перекинула толстые косы за спину, расправила складки на одежде. Хорошо она выглядит? Красиво?
Только в одном была не уверена девушка. Не понятно было, нравится ли она хозяину или нет. Ни разу он не дотрагивался до нее так, как, например, моряки в Корабельном дворе: ни разу не ущипнул за бока, не провел по спине, не хлопнул по заду. Держался немного отстраненно, и хорошо, что хотя бы выражение брезгливости на его лице давно уже не появлялось.
А ведь Птица нравилась всем в Линне. Окружающие восхищались ее глазами, косами, талией и грудью, ямочкой на подбородке и черными ресницами. А тут хозяин ни разу не похвалил красоту своей новой рабыни, ни разу не вспыхнули его глаза страстным блеском. Почему? Понять этого девушка не могла, как не пыталась.
Еж проворно облачился в новую одежду, то и дело приговаривая, что на штанах много карманов, а жилет выглядит совсем как у взрослых. Видно было, что он тоже ужасно рад получить обновки, ему-то уж точно не полагалось бы ничего такого, останься он у мамы Мабусы. Этому мальчишке просто повезло, что он оказался рядом с Птицей в нужный момент, и потому сейчас разглаживает подол новой рубашки и от его мокрых волос пахнет душистым мылом.
Травка, наряженная в штаны и рубашку, растянулась на ковре, животом вниз и изредка хлопала рукой по шерстяному ворсу. Что ее впечатляло в этом, девушка не могла понять. Малышку вообще никто не мог понять, кроме, пожалуй, хозяина.
Что ж, пора поставить эту малявку на ноги, взять за руку. Саен, кажется, принес для нее крошечные туфельки, такие смешные, что Птица невольно усмехнулась. Ни разу не видела она таких маленьких туфелек – в Линне не принято было обувать детей. Проворно нацепив обувку на смуглые ножки Травки, девушка обулась сама и положила ладонь на медную, поблескивающую ручку двери. Несмело повернула ее, шагнула за порог. Длинный коридор, застеленный узкой дорожкой, заканчивался единственной лестницей, которая привела их в общий зал.
Саена Птица увидела сразу, он сидел за круглым столом у окна, и перед ним возвышалось блюдо с белыми круглыми горячими штучками из хлеба. Подобного Птица не видела никогда. В Линне пекли все больше лепешки – на меду, с изюмом или с сушеными вишнями. Но такого круглого маленького хлеба, присыпанного чем-то белым, Птица не ела ни разу в жизни. Пахло это лакомство так, что рот наполнился слюной, и только сейчас ей стало понятно, как хочется есть.
– Садитесь, – велел им хозяин, и тут же появилась голубоглазая кудрявая девушка и с улыбкой поставила на столик четыре мисочки с дымящейся овощной похлебкой. Среди кусочков картофеля, моркови и фасоли лежали большие куски мяса, щедро присыпанные ароматными травами.
– Можно уже есть? – спросил нетерпеливый Еж и схватился за ложку. После уже плюхнулся на стул да так, что закачался стул и его миска с едой.
– Только осторожно, – хмыкнул Саен. – Птица, давай сюда Травку. Я сам покормлю ее.
Птица сунула ему малышку и почувствовала явное облегчение. Какое-то время все жевали молча. Но едва утих первый голод, как появилась девушка и принесла глиняную посудину с длинным носиком, похожую на ту, в которой Саен заваривал чай в подземелье.
Девушка улыбалась ясной и открытой улыбкой, и взор ее голубых, выразительных глаз был обращен только к Саену. Сережки в ее носу не было, и выглядела она нарядно и красиво. Белый кружевной фартук, длинная клетчатая юбка с оборками понизу, вышитая рубашка и подколотые кверху вьющиеся волосы. На такую нельзя было не залюбоваться, к тому же улыбалась девушка приветливо.
Птица наблюдала за ней краем глаза, стараясь не поднимать голову и не рассматривать в упор, как это делал бестолковый Еж.
Девушка, видимо, знала Саена, потому что обращалась к нему, как к своему хорошему знакомому. Расспрашивала про дорогу и погоду, рассказывала о последних событиях в Каньоне Дождей. И улыбалась, улыбалась, улыбалась. Взмахивала ресницами, сыпала добрыми и смешными шутками.
Птица слишком хорошо чувствовала, как девушка хочет понравиться хозяину, произвести на него впечатление, но понимала, что все напрасно. Саен спокоен и равнодушен. Он устал. Он хочет спать. Он беспокоится о малышке, Птице и Еже. Вот это его беспокойство Птица тоже хорошо улавливала.
И внутри у нее зародилось новое чувство. Понять его она не могла, как и не могла дать ему название. Но ее радовало то равнодушие, какое Саен испытывал к улыбающейся девушке, которую звали Донора и которую хозяин называл по имени. Ведь на самом деле он купил Птицу! Для того чтобы она была рядом, чтобы покупать ей новую одежду и защищать от опасностей.
И сколько бы не улыбалась Саену голубоглазая Донора, на следующее утро он подсадит Птицу на лошадь и тронется вместе с ней в путь. И пусть у девушки еще не заросла дырочка в ноздре, и она и в подметки не годится Доноре, эту ночь он будет спать в комнате с Птицей, на полу, на ковре. Совсем рядом.
И если девушка не будет дурой, ей удастся произвести впечатление на Саена и отдать ему свою любовь. И тогда, может быть, полностью сбудется предсказание Хамусы, и судьба у Птицы будет как три улыбки солнца.
Эти свои мысли девушка прятала глубоко в себе. Торопливо ела, пила ароматный чай, который хозяин сам налил
