С другой стороны, в той лодке был именно он.
– Как, во имя предков, ты оказался в лодке? – выразила я недоумение.
– Меня захватили в плен пираты.
Я удивлённо моргнула.
– Ты сказал…
– Пираты, – уверенно повторил воббик.
– А как воббик вообще мог попасть к пиратам?
– Как обычно.
– Как обычно? – переспросила я. – И как же обычно воббики попадают в плен к пиратам?
– Когда ты ловишь прилипалу и твоя лодка наполняется доверху, пираты, бывает, хотят присвоить улов, – сказал он, а потом пожал плечами. – Ведь даже пираты любят жареную прилипалу. И ещё как! Брату удалось выпрыгнуть из лодки, а меня схватили и замотали в сети.
Он выглядел опечаленным, но, увидев, что я нахмурилась, быстро добавил:
– Я младший. Братья часто присматривали за мной.
Этим мы были похожи.
Тоббл с любопытством взглянул на меня, наклонив голову низко, почти до плеча.
– Будет ли это очень невежливо с моей стороны, если я поинтересуюсь, к какому классу ты относишься? Внешне похож вроде на собаку, но ходишь на задних лапах и умеешь говорить…
– На собаку? – повторила я. – Ты шутишь?
– А на кого?
– Для начала – на кого-то голодного, а ещё замёрзшего и промокшего до нитки.
– Я тоже голодный. И я воббик.
– А я – даирн. Кто же ещё! – с гордостью заявила я.
Тоббл издал писклявый звук – так он смеялся. Надо же: воббики ещё и смеяться умеют…
– Ага, тогда я четырёхголовый лесной эльф. – Он прищурился. – Семейство волчьих? Похоже. Но у тебя золотистый мех, значительно мягче волчьего. Хм-м. Ты умеешь перелетать с места на место, как белка-летяга. И на твоём животе сумка, как у сумчатых. На передних лапах большие пальцы, какие обычно у собак на задних. А ещё ты прямоходящая особь женского пола…
– Спасибо за наблюдение.
– …и ведёшь себя почти как человек.
Пока мы шли, Тоббл обходил меня то с одной, то с другой стороны.
– Однако я только что видел, как люди тебя чуть не убили. – Он опять оббежал меня и посмотрел, наклонив голову набок. – Нет, это понятно, люди славятся тем, что убивают друг друга.
– Я – даирн, – твёрдо повторила я. – А ты – воббик. И кстати, даирны едят воббиков – это тебе на заметку.
Тоббл фыркнул.
– Даирнов больше нет. – Он сказал это будто прописную истину, вроде того, что вода – это жидкость.
– Да, но только вот она я, стою перед тобой, промокшая, продрогшая и жутко голодная. Сейчас нас и правда осталось не так много, как раньше, но поверь, я знаю, из какого я рода.
Мы залезли по скале, что была со стороны моря, и наконец добрались до леса. Дождь не переставал, но теперь нас укрывали раскидистые ветви деревьев.
– Я только одного не понимаю, – не успокаивался Тоббл. – Ведь даирнов… больше не существует. – Он произнёс это очень тихо, будто рассказывал страшную сказку. – Так мне мой папа говорил. И бабушка так говорила. И прабабушка. Вы же, прости за это слово, оно такое резкое, – вымерли.
Я остановилась и вытянулась во весь рост. Сейчас я нависала над воббиком.
– Теперь мне точно придётся тебя съесть.
– Ты меня спасла. Ты не сможешь после этого взять и съесть меня!
– Я ведь не существую, а значит, запросто могу.
Хоть я и говорила шёпотом, всё равно получилось достаточно громко, и я напомнила себе, что нужно быть тише.
– Так не пойдёт. Это невежливо.
Тоббл отвернулся, поднял один из хвостов и начал его вылизывать.
– Итак, кто были те люди, что пытались убить тебя?
– Браконьеры, – ответила я. – Ты меняешь тему разговора.
– Ну вот, что я и говорил, – улыбался Тоббл. – Ведь браконьеров воббики мало интересуют.
– Может, потому что на вкус ты как черепаха.
– Теперь тебе спасибо за наблюдение.
– Они убивают нас ради меха, – ответила я.
– А можно потрогать? – спросил Тоббл, показывая на мою переднюю лапу. Я пожала плечами, а он тихонько похлопал меня по ней. – Он даже мокрый – невероятно мягкий, – изумился воббик.
Я снова пожала плечами.
– Папа говорит, что сегодня на нас только ленивый не охотится.
Вдруг треснула ветка, Тоббл схватил меня за руку, и мы замерли.
Я принюхалась, а воббик повернулся левым ухом в сторону, откуда раздался треск.
– Там! – показал он. – Они нас обнаружили!
7
И снова браконьеры
Я жестом показала воббику пригнуться, хотя это было совсем не обязательно – даже стоя на цыпочках, воббик ниже любого даирна, стоящего на четырёх лапах.
Перебегая от дерева к дереву – я первая, Тоббл за мной, – мы старались делать это как можно тише.
Запахи людей, собак и лошадей усиливались. Я навострила уши, но ничего, кроме глухих ударов собственного сердца, не услышала.
Чего я по-настоящему боялась, так это собак, ведь они обладают практически таким же отменным нюхом, что и даирны. Но мне на помощь пришёл морской бриз – он дул в нашу сторону, и благодаря ему я учуяла врагов, а они нас – нет. Одного человека я чуяла особенно остро: он был где-то рядом. Остальные, в том числе лошади – дальше.
Медленно и осторожно, чтобы ни человек, ни животные меня не заметили, я раздвинула ветки ежевичного куста.
Вот он – сосредоточенный, стоит на небольшой поляне рядом с упавшим деревом. Высокий, худой, одетый в простую крестьянскую одежду: выцветшая коричневая рубаха под кожаной жилеткой, сверху – туника с капюшоном из грубого серого сукна, подпоясанная ремнём, шерстяные штаны и высокие сапоги из бычьей кожи.
Я знала совсем немного о человеческих эмоциях, однако была уверена, что этот человек раздражён. Даже хуже – он злился.
– Ну что, проводник, нашёл его? – крикнул ему кто-то из глубины леса.
– Нет, хозяин, – ответил мальчишка. – Скорее всего, утонул.
Я слышала, как где-то в стороне нетерпеливо бьют копытом лошади, а недалеко от нас, с трудом пробираясь сквозь чащу, идут два человека – двое бородатых мужчин.
Они подошли к проводнику. Один – низенький и коренастый. Второй, наоборот, – высокий и худой; как я поняла, он и был вожаком. Поверх кожаных жилетов у каждого крепилось оружие – меч, лук и пара ножей.
– Как считаешь, кто это мог быть? – спросил вожак.
– Скорее всего, волк или собака, а может, ещё кто, – ответил второй.
– Они не могут летать, а этот полетел вниз, прыгнув со скалы. Думаю, даирн, не иначе.
– Никогда не встречал даирна. И не знаю никого, кто бы встречал. – Важно скрестив руки, вожак прислонился к стволу дерева. – Парень, а ты что скажешь?
– Понятия не имею, – ответил проводник. – Скорее всего, мы этого уже никогда не узнаем.
– Говорят, мех даирна теплее и мягче любого другого на земле. Даже одной шкуры хватило бы на год, а то и дольше, – ответил толстяк.
– Верно, – согласился проводник. – Но осмелюсь сказать, что живой даирн стоит куда больше, ведь даирны – такая редкость.
– Проклятые создания, – выругался толстяк. – Мой дед видел их пару раз, когда был ещё мальчишкой. Он говорил, что их нюх – настоящее колдовство: могут чуять человека за двести метров.
Вожак
