– Ну, повариха, а также миссис Фицджон и я, ничтожный, забираем остаток себе. Для низшей обслуги еда готовится отдельно.
Ну это ли не верх дискриминации!
– И что же получат сегодня Седрик и Жани? – поинтересовалась я.
– Оба уже поели.
– И что они ели?
Седрик и Жани стыдливо потупились.
– Отвечайте на вопрос вашей госпожи, – приказал мистер Фицджон.
– Картофельный суп, миледи, – пугливым шёпотом прошелестела Жани.
– Только картофельный суп?
– Каждый получил ещё и по кусочку хлеба, – добавил Седрик, покраснев.
Себастьяно предостерегающе пнул меня под столом, но я уже не могла остановиться.
– Я хотела бы, чтобы отныне в доме все ели то же, что и мы. Я против эксплуатации на рабочем месте. – И к этому я ещё смело добавила: – Кроме того, я хочу, чтобы Жани и Седрик работали в день не больше восьми часов. Самое большее.
Мистер Фицджон принял это указание к сведению с непроницаемой миной и вежливым кивком, тогда как Седрик и Жани смотрели на меня, открыв рот, и даже когда они убирали со стола, на лицах их было такое выражение, будто они только что пережили нечто совершенно абсурдное.
– Я бы выпила ещё чашку кофе, если это не потребует слишком больших усилий, – сказала я мистеру Фицджону. – И к кофе горячее молоко.
– Разумеется, миледи, – он с коротким поклоном покинул комнату.
Когда Жани и Седрик хотели последовать за ним с использованными тарелками, я их задержала:
– Погодите. У меня есть для вас ещё кое-что. – Я достала из кошеля, полученного от Себастьяно, несколько монет: – Вот. Купите себе что-нибудь хорошее.
– Большое спасибо, миледи! – Седрик сделал глубокий поясной поклон, и Жани одновременно с ним присела в подобии придворного книксена. И оба молниеносно исчезли, словно боясь, что я могу передумать.
– Ну что такого? – оправдывалась я, когда мы с Себастьяно остались одни и он бросил на меня странный взгляд. – Ты их видел? Им самое большее лет по пятнадцать или шестнадцать, а им приходится подавать нам всю эту благородную жратву после того, как сами они ели пустой картофельный суп! И про закон о минимальной оплате труда они здесь наверняка ещё ничего не слыхали.
Себастьяно состроил комически-отчаянную гримасу:
– Ты прибыла сюда с рабской плантации и протестуешь против эксплуатации на рабочем месте. Тебе ничего тут не кажется странным? Не видишь никакого противоречия?
Я отрицательно помотала головой:
– Но это мы уже объяснили. В конце концов, я сегодня утром чётко заявила мистеру Фицджону, что мы собираемся отпустить наших рабов.
На его губах играла улыбка:
– И что же тогда станет с нашими плантациями?
– По мне так мы могли бы их тотчас продать. Ведь мы живём теперь в Лондоне, а не на Барбадосе.
Его ухмылка стала шире, и он наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Мы немного поласкались – и потом разъединились как раз вовремя, когда миссис Фрицджон явилась с кофе и горячим молоком. Я развела себе что-то вроде кофе латте и при этом с тоской думала о Венеции, где могла бы сейчас сидеть с Себастьяно на площади Сан-Марко на солнышке и пить настоящий кофе с молоком. А вместо этого нам предстояло здесь выполнить задание, о котором мы ничего не знали и не было ясно даже, где и как мы могли о нём разузнать.
Себастьяно вынул из кармашка своего безупречно скроенного шёлкового жилета золотые часы и раскрыл их одним движением запястья.
– Ух ты! – восхитилась я. – Ты специально тренировался?
– Немного. – Себастьяно снова защёлкнул крышку часов. – Сейчас почти два. Через час Кен-жених хочет быть со мной в клубе Уайт. Я думаю, мы лучше перенесём на завтра наш визит к мистеру Тёрнеру и мистеру Стивенсону, тогда у нас будет больше времени.
– О’кей. Тогда я буду читать, пока Ифигения не зайдёт ко мне с новой камеристкой. – Я задумчиво посмотрела на Себастьяно: – Если у меня будет камеристка, не надо ли и тебе тоже обзавестись камердинером?
– О, у меня уже есть. Его зовут Микс, и он уже прочитал мне целый доклад о том, что истинные джентльмены сейчас носят причёски в стиле «Брут».
– Брут? Имеется в виду тот парень, который убил Цезаря?
– Думаю, да.
– И у него была причёска как из аэродинамической трубы?
– Понятия не имею, но предполагаю.
– Ну, тогда по крайней мере ясно, почему ты сегодня такой взлохмаченный. А я уже думала, что ты не нашёл расчёску.
– У Микса случился бы нервный срыв, если бы он мог это слышать. Он приложил столько стараний. И ко всему остальному тоже. Сегодня утром, пока ты спала, он по меньшей мере час был занят тем, что доводил до нужной температуры воду для бритья, до блеска начищал мои сапоги и фасонно повязывал мне вот это, – Себастьяно подёргал свой элегантно повязанный белоснежный галстук. Этот модный приём он называет trône d’amour. Только не спрашивай меня почему.
– Так или иначе выглядит это суперски. Ты выглядишь суперски. – Только я хотела поцелуем доказать ему, как сильно я впечатлена, как в дверь снова постучались, и на сцене вновь возник мистер Фицджон. Я быстро упала на свой стул и спряталась за своей пустой кофейной чашкой, насколько это было возможно. Нам следовало бы вести себя осторожнее, иначе вся наша маскировка разлетится ещё до того, как мы поймём, в чём вообще состоит наша задача как стражей времени.
Мистер Фицджон принёс нам послание – сложенный листок, запечатанный каплей затвердевшего воска. Листок опять лежал – в соответствии со здешней манерой – на серебряном подносике.
– Только что поступило пенни-почтой, – доложил мистер Фицджон.
Список незнакомых понятий всё множился, но на сей раз я хотя бы могла догадаться, о чём идёт речь.
– Что-то важное? – с любопытством спросила я, когда Себастьяно распечатал конверт и пробежал послание глазами.
– Ах, ничего особенного, – ответил он скучающим тоном, но он не мог меня провести, мне тотчас бросилось в глаза, как он напрягся при чтении.
– Угодно ли что-нибудь ещё вашему сиятельству? – осведомился мистер Фицджон.
– Да. Велите сейчас же подъехать Джерри с экипажем. Нам надо ещё кое-что сделать.
– Охотно, милорд.
Себастьяно дождался, когда дворецкий снова покинет помещение, потом очень серьёзно посмотрел на меня и протянул мне послание. Оно состояло всего лишь из одной строки, тем не менее я испугалась, прочитав, потому что послание было от Хосе.
Немедленно и без шума отправляйтесь на Спитлфилдз. Вам необходимо вернуться.
Мы не теряли времени и не взяли с собой ничего, кроме пары вещей, которые, на наш взгляд, было бы расточительством бросать здесь. Первым делом шкатулку с драгоценностями и деньги, которые Себастьяно снял в банке в виде довольно большой суммы и которые – как и драгоценности – принадлежали объединению стражей времени, состояние которого использовалось для заданий во всех возможных эпохах. Хосе возьмёт это себе, и они снова
