– Обычным путём, – иронически ответил Себастьяно.
Я содрогнулась:
– Ты хочешь сказать, кто-то попытается его убить?
– Совершенно верно, это я и имел в виду. И вместе с тем этот кто-то позаботился о том, чтобы никто из Старейшин не помешал его планам, поэтому он разрушает порталы.
– Но тогда этот кто-то сам должен быть одним из Старейшин!
– Разумеется.
– Но ведь без порталов он и сам потом не сможет странствовать во времени, – возразила я.
– А может, он больше и не хочет этого. Возьми хотя бы это место: сцена – королевство. Это означает, он хочет создать собственное королевство, свою сугубо личную сцену. Лишь для одного себя, вне всякого контроля.
– А что, на твой взгляд, означает «Актеры – принцы, зрители – монархи»! Неужто этот некто хочет… хочет выбрать кого-то нового на эту роль? Быть может, хочет сыграть её сам?
– Я считаю это весьма вероятным.
– Тогда нашей задачей и было бы воспрепятствовать этому. Но как?
– Мы должны как-то пробиться в окружение принца и при этом разведать, с какой стороны грозит опасность. Как это написано в указаниях Хосе: толковать знаки.
Это мне напомнило о моей встрече с графом Кливли и о его дружбе с принцем-регентом. Я рассказала об этом Себастьяно, на что он сказал, что не повредит установить с ним добрые отношения, как только он снова встретится мне на пути, будь то завтра в Воксхолл-Гарденз или на альмак-балу.
– Главное, не давай ему обмусоливать свою руку. Действительно омерзительный обычай.
После такого напоминания он поцеловал меня. И мы отправились спать – каждый в свою постель.
Войдя в свою спальню, я испугалась, потому что Бриджит поджидала меня там. Я совсем забыла, что у меня теперь есть камеристка. Но не успела я и слово сказать, как она повела разговор сама с собой.
– Наверняка она придёт в ярость, что я не разогрела ей воду для умывания, но я ведь не знала, когда она придёт, так что вода всё равно бы остыла.
– Бриджит, – дружелюбно перебила я. – Я могу умыться и холодной водой. Мне это правда не трудно.
– Я вообще не хотела это говорить, миледи! – тотчас заверила она. – Это опять у меня приступ из-за того, что я долго здесь сидела и ждала.
Я была слишком разбита, чтобы вникать в её самочувствие.
– Сегодня ты уже достаточно мне помогла. На остальной вечер ты свободна.
– Ну вот и всё, – бормотала Бриджит. – Она больше не хочет, чтобы я была у неё камеристкой. Меня прогоняют.
– Бриджит, это не так. Я просто хочу сейчас остаться одна, потому что я смертельно устала.
После этого она расписывала сама себе в самых чёрных красках, как она будет сидеть на обочине дороги, прося милостыню, и будет пить джин. Когда я, наконец, от неё избавилась, я заметила, как я устала. Самое время лечь в постель. Раздеваясь, я поняла, что не могу самостоятельно достать одну пуговку на спине. Но я не стала из-за этого вызванивать Бриджит, а вместо этого постучалась в дверь спальни Себастьяно, в конце концов, он тоже мог мне помочь. К моему стыду, открыл Микс, который высокомерно сообщил мне, что его сиятельство находится в ванной и вообще уже дезабилье, что было благородным французским обозначением того, что милорд уже снял с себя шмотки. При этом объяснении Микс глядел на меня так, будто я только что выползла из очень глубокой и очень деревенской дыры. Я сдалась и решила в виде исключения лечь в постель в платье.
* * *Я снова рухнула в глубокий сон, навстречу всепожирающему монстру, который поджидал меня внизу. Я чуть ли не ощущала зловещее дыхание чудища, которое с начала времён до скончания вечности пожирало всё: секунды, дни, годы – целые эпохи. Я пыталась свернуться в клубочек, но от этого только быстрее падала вниз. Я неслась пулей навстречу концу времён. Я быстро исправила ошибку, вытянула руки и ноги в стороны, как будто могла таким образом оказать сопротивление ужасной силе тяготения. И на самом деле стала падать медленнее. Ободрённая этим, я стала совершать движения, как при плавании. Внезапно меня подхватила тяга, меня рвануло в сторону, в некий тёмный туннель, уводящий вбок от шахты. Моё падение прекратилось, теперь меня просто несло как в потоке воды, разве что вокруг не было ни воды, ни воздуха, а была только чернота. Однако, к моему удивлению, постепенно становилось светлее, туннель неожиданно закончился, и меня выплюнуло на обширную равнину. Это был скучный, голый мир под серым небом, наполненный резким ветром, который хлестал меня по лицу прядями моих волос. Я спотыкаясь шла вперёд, однако ничего не было видно в этой пустыне, не считая обрывистой горной цепи, которая смутно прорисовывалась вдали. Потом я повернулась вокруг своей оси – и увидела это. Большие туннелевидные ворота посреди ландшафта. Должно быть, это и было то отверстие, из которого я вывалилась. Неужто мне нужно было туда вернуться?
– Ты найдёшь меня всегда, странное ты дитя, – произнёс чей-то голос у меня за спиной. Я резко повернулась и, к моему удивлению, увидела перед собой Эсперанцу. Она была маленькая, сморщенная и седовласая, древняя, как само время. Глаза её были печальны и вместе с тем полны любви.
– Ты настоящая? – Я протянула руку, однако, когда коснулась Старейшины, её очертания размылись, и я поняла, что она была лишь иллюзией.
– Я никогда не бываю настоящей, – сказала она с тихим смехом.
– Но я тебя всё-таки встречала! В Венеции! И в Париже. Ты дала мне маску! И зуд в затылке – это у меня тоже от тебя.
– Ты встретила эхо. Проекцию.
– А Хосе? Он тоже всего лишь… эхо?
– Он один из немногих Старейшин, которые ещё физически перешагивают время и живут среди людей.
– Кто вы такие? Откуда вы?
– Из очень далёкого далека. Из места, в котором время и пространство есть нечто единое. С края вечности. – Она вытянула руку к небу, которое после этого превратилось в глубокую, мерцающую черноту, запорошённую миллионами сверкающих звёзд.
– Но для чего вы, Старейшины, делаете всё это? Почему манипулируете временем? Почему боретесь друг с другом?
Вместо ответа Эсперанца подвигала указательным пальцем, и звёзды на небосводе над нами слились и образовали блестящий узор – он выглядел как шахматная доска.
– Игра! – воскликнула я. – Вы играете временем! А люди – ваши фигуры!
– Не временем, – сказала она. – А на время.
– А эта… штука? – прошептала я. – Которая там внизу в шахте – что это?
– Ничто. Конец игры.
Ветер стал резче, он колол меня в лицо ледяными осколками. Он окутал Эсперанцу вихрем и вместе с тем отогнал меня прочь от неё.
– Помоги мне! –
