Она с улыбкой поднялась и с простёртыми руками пошла мне навстречу:
– Это ты, моя дорогая. А я уже думала, что ты про меня забыла!
Я без слов покачала головой, снова поражённая её красотой. Сегодня на ней был ансамбль в коричнево-золотых тонах, подчёркивающий её фарфоровый цвет лица. Её шляпка представляла собой маленький шедевр из цветов и кружев. Её тонкие перчатки были выдержаны в той же цветовой гамме, что и изящные полусапожки.
– Я вся в предвкушении нашей поездки за бальным платьем! – воскликнула она с сияющими глазами и взяла меня под руку. – Идём, отправимся прямо сейчас!
Вообще-то, у меня не было никакого желания выбирать и покупать одежду. Я чувствовала себя очень неуютно, когда мы ехали в её открытой пролётке по городу и просматривались со всех сторон. Нас сопровождал лакей, которого Ифигения позаимствовала у Реджинальда. Он скакал верхом на вычурно изукрашенной лошади впереди нас и неотступно таскался за нами по магазинам. Когда мы заходили внутрь, он застывал снаружи у дверей как охранник и ждал, когда мы выйдем и загрузим его нашими коробками и сумками. Через какое-то время он уже едва держался на ногах под тяжестью новых вещей. Ифигения не могла пропустить ни одной красивой вещи, её к ней так и тянуло. Я же купила себе только шарф и пару перчаток, и то лишь для того, чтобы не быть занудой и не портить наш шопинг.
Ифигения тащила меня во все лавки на Бонд-стрит – в обувные салоны, меховые магазины, в салоны модисток, бельевые бутики, к шляпникам и ювелирам. Всё это время она беспрерывно говорила, словно водопад, и это позволяло мне лишь скупо отвечать ей. И только после того, как я в двенадцатом или тринадцатом магазине примеряла по её настоянию вечерний туалет и молча смотрела при этом в зеркало в примерочной, она выжидательно подтолкнула меня:
– Что ж ты ничего не скажешь, Анна? Разве это платье не восхитительно? Как раз подходит для дебютантки!
– Великолепно! – поддакивала модистка, стоя на заднем плане пошивочного ателье, заполненного тюлем и шёлком, и надеялась на хороший гешефт.
– Да, круто, – сказала я рассеянно. Преобразователь перевёл это словом изящно, видимо, заметив, что я не в восторге. Правда, причиной отсутствия у меня воодушевления было не платье, оно-то как раз было чудесным: мечта из белого атласа, расшитого мелким жемчугом, я выглядела в нём как снежная королева. – Мы его берём, – решила я, недолго думая, потому что была сыта шопингом по горло.
– Но это лишь модель для примерки, – возразила продавщица.
Верно, ведь в эту эпоху не было швейной промышленности и товаров, висящих на штанге, во всяком случае не было для богатых людей, которые заказывали себе вещи по мерке.
– Но платье сидит очень хорошо, – строптиво сказала я. – Поэтому я беру это или никакое.
Таким образом дело было улажено, платье куплено, и меня, наконец, оставили в покое. По крайней мере, я так думала, однако Ифигения настояла на том, что мне к этому платью нужны ещё и подходящие туфли. И шляпа. На туфли я ещё согласилась, а против шляпы восстала.
– Пойди туда одна и выбери мне что-нибудь, – нервно сказала я, когда мы дотащились до следующего модного салона. – А я подожду тебя снаружи.
Она надулась, но всё же деловито вошла в магазин, а я осталась на улице и огляделась по сторонам. Мимо катили элегантные экипажи, которые отличались друг от друга, как автомобили в наше время. Их было множество моделей, как я уже знала к этому моменту. Они назывались кабриолет, фаэтон, бричка, берлин, ландо, двуколка – все я не могла различить. В некоторые были впряжены две лошади, в некоторые четыре, но тут и там попадались более мелкие повозки на одну лошадь. Правда, большинство карет выглядели весьма благородно, поскольку Бонд-стрит была чем-то вроде золотой мили высшего света. Здесь располагались самые престижные магазины и самые благородные клубы. Книжный магазин мистера Скотта в самом конце улицы был по сравнению со всем остальным очень скромным, но его хозяин рассказывал, что магазин приносил прибыль, потому что здесь был большой поток случайных богатых покупателей.
Магазин, расположенный наискосок против шляпного, тоже выглядел очень маленьким. Мой взгляд сперва скользнул мимо, и его ничто не задержало. Но потом я как наэлектризованная уставилась на узкую витрину и сразу поняла, что именно передо мной. Словно притянутая невидимой верёвкой, я пошла через дорогу – и попала под ноги носильщику паланкина. Он споткнулся, после чего передняя часть паланкина рухнула на мостовую, и изнутри послышался чей-то вскрик.
– Простите меня, – сказала я толстухе, которая негодующе выглянула из паланкина, удерживая свой головной убор, какой-то чудовищный тюрбан. – Вот, примите в качестве маленького возмещения. – Я сунула ей в руки шарф с бахромой, который я купила в предпоследнем магазине, и тут же набросила на себя, потому что лакей и так уже был нагружен сверх меры. – У него такой же рисунок, как у вашего тюрбана.
Я пошла дальше и отпрянула от двух богато расфранчённых денди, которые в своих облегающих лосинах и пышных галстуках выглядели скорее как карнавальные щёголи. Потом я добралась до другой стороны улицы. Я не ошиблась. Это была лавка масок Эсперанцы.
* * *Она стояла за деревянным прилавком, как будто поджидала меня. Я тотчас поправила свою мысль: она стояла, поджидая меня. Кого же ещё.
– А, это ты, – приветствовала она меня своим надтреснутым голосом. Её лицо, изборождённое морщинами, было весёлым.
Я уставилась на неё. Она была маленькая и сморщенная, как и прежде, на ней было серое платье. Я впервые обратила внимание, что это серое платье было на ней при всех наших предыдущих встречах.
– Я сегодня видела тебя во сне, – сказала я.
– Я знаю.
– О боже. Значит, это… это был не сон, да?
– Нет, сон. Разумеется, то был сон.
Вообще-то это должно было меня успокоить, но не успокоило.
– Откуда тебе знать, что я вижу во сне?
– Я могу. Я многое могу. Конечно, не всё, иначе это было бы слишком просто.
– Но как… – Я запнулась, и мне пришлось начать снова: – Ведь ты… ты ведь вообще не настоящая, да?
Она издала свой ржавый, тихий смешок.
– Дитя моё. Ты ведь знаешь, что я не настоящая. Или, скажем так, не настоящая в том смысле, что у вас, людей, считается настоящим.
– Но… но Хосе ведь настоящий? Или нет? Ты это сказала в моём сне. Где он теперь?
Её лицо посерьёзнело.
– Он ищет путь. Порталы разрушены, остался всего один.
– Кто это сделал? И какой портал ещё цел?
– Это входит в число тех вещей,
