– Тогда почему же ты говоришь, что я не могу идти в таком виде?
– Потому что не хватает кое-чего важного. – Он взял маленькую шкатулку со столика в прихожей и раскрыл её. – Что, например, ты имеешь против этого? Разве это не подходящее завершение наряда?
Я тотчас узнала это украшение. Это не было предметом из якобы фамильных драгоценностей Фоскери, которые Себастьяно забрал у Ротшильда и сыновей, то было бриллиантовое колье семнадцатого века, которое он мне подарил после нашего парижского странствия во времени.
– Ты прихватил его с собой! – ахнула я.
– Я не хотел оставлять его в отсеке для кубиков льда, – пробормотал он мне на ушко, надевая на меня колье. – К тому же это, наконец, тот редкий случай, когда ты можешь его носить.
Потом он встал рядом со мной так, что мы оба отражались в большом зеркале, висевшем на лобовой стене входного холла. Обласканное золотыми отблесками свеч, недавно зажжённых миссис Фицджон, наше отражение походило на историческое живописное полотно. Себастьяно выглядел ослепительно, куда лучше, чем любая кинозвезда. В облегающих брюках чуть ниже колен, в приталенном жилете и превосходно сидящем фраке он казался ещё атлетичнее, чем был на самом деле.
В формировании узла его галстука Микс снова превзошёл сам себя. Он пышно выделялся в лучисто-белой драпировке складок между серебряными пуговицами жилетки и подчёркивал здоровую смуглость лица Себастьяно.
Я могла понять Ифи. На её месте я и сама попыталась бы заполучить его, потому что лучшего, чем он, и в сотни лет не найти. Да что там, в тысячи! Но он был мой, и он будет моим во веки веков, аминь.
Себастьяно взыскательно оглядел нас в зеркале и с удовлетворением кивнул перед тем, как помочь мне набросить на плечи накидку, подходящую к платью.
– Я думаю, мы произведём хорошее впечатление.
Позади нас возник мистер Фицджон и оглядел нас со сдержанной улыбкой.
– Милорд, если вы позволите мне одно замечание, вы не вполне справедливы по отношению к облику вас обоих. Без сомнения, вы и миледи войдёте в историю альмака как beau couple сезона. – Он коротко поклонился: – Джерри уже подал экипаж, милорд.
Ещё до того, как я успела пополнить мой тайный список незнакомых слов ещё одним понятием – beau couple, – я вспомнила, что это означает всего лишь «красивую пару». Лондонский высший свет этой эпохи часто вплетал в разговор французские обороты, это было в духе времени. Себастьяно поблагодарил мистера Фицджона за комплимент, потом взял меня под локоток и с братской предупредительностью повёл к экипажу.
Джерри стоял снаружи и беззвучно присвистнул, увидев меня.
– Чёрт возьми, а вы ведь красавица! – импульсивно вырвалось у него. – Прямо ослепительная! А вы тоже хороши, милорд!
– Всё только видимость, – отмахнулась я. – В обычной жизни мы выглядим куда скромнее. – Я испуганно метнула взгляд назад, в сторону нашего морщинистого грума, но Жако нас не слушал. Он был целиком поглощён тем, что бросал камешки в голубей, клюющих свои крошки неподалёку, и радовался каждому меткому попаданию. – В действительности мы совершенно простые люди. – Я толкнула Себастьяно локтем в бок: – Правда ведь?
– У нас даже нет экипажа, – поддакнул мне Себастьяно.
– Но наверняка есть много такого, чего здесь нет, – Джерри с тоской смотрел на нас, открывая перед нами дверцу экипажа. – Хотел бы я когда-нибудь отправиться с вами. Ну, вы знаете, в ваше время, откуда вы происходите. Может, тогда бы я сумел помочь моему деду. Из-за его ноги. Я имею в виду, из-за той ноги, которой больше нет. Ноги нет, но она всё ещё болит так, будто она есть. Это сводит его с ума. Готов поспорить, в будущем уже есть средство от этого. Такое, что по-настоящему помогает, а не так, что просто засыпаешь, как от опиума. И, может быть, средство, которое помогает от воспалений на его культе.
Я с жалостью посмотрела на него, но не успела ответить, как он уже захлопнул дверцу экипажа.
Себастьяно вздохнул, взглянув на меня:
– Не надо ничего говорить, я точно знаю, о чём ты думаешь. Но мы ничего не можем сделать.
– А почему, собственно? – Я крепко вцепилась в ручку дверцы, потому что экипаж катился по ухабам. – Эти дурацкие правила игры, которые выдуманы Старейшинами для путешественников во времени, может, их можно изменить путём переговоров.
– Я уже не раз спрашивал об этом Хосе, – сказал Себастьяно. – Я знал одного мальчика, он был курьером в 1380 году. Он был на несколько лет младше меня, очень славный парнишка. Однажды он напоролся на ржавый гвоздь, и началось заражение крови. Пара таблеток пенициллина его бы спасла. Я умолял Хосе сделать исключение и переправить лекарство из будущего. Но он ответил, что это не в его власти. Мальчишка умирал, а мне пришлось бессильно на это взирать.
Я пришла в ужас.
– Это значит, что Хосе не мог помочь? Или всего лишь не хотел?
– Я думаю, он не мог. Но я не вполне уверен. Ясно лишь одно: мы должны придерживаться правил, но Хосе так и не сказал мне, то ли эти правила установлены произвольно, то ли обусловлены законом природы.
Я напряжённо думала.
– Может, можно было бы попытаться с маской?
– Что попытаться?
– Прихватить с собой что-нибудь из будущего в прошлое. Ты же знаешь, что эта маска исполняет желания. Может, таким образом можно было бы помочь людям вроде мистера Скотта. Если очень сильно захотеть…
– Но ведь маски больше нет.
Я жалобно вздохнула:
– Да я знаю. Но если мы узнаем, кто её у меня отнял, мы, может быть, сможем её вернуть, а?
Себастьяно повернулся и внимательно посмотрел на меня:
– Ты имеешь в виду что-нибудь определённое?
– Я думаю, что тот, у кого сейчас наша маска, часто вращается в нашем кругу. Нам осталось только разузнать, кто это.
– Это может быть больше дюжины людей. Ты кого-то подозреваешь?
– Нет, – призналась я. – Никого ни в малейшей степени.
Но скоро нам пришлось получить ответ на этот вопрос.
* * *Бал состоялся в здании скромного вида на Кинг-стрит. Но большой танцевальный зал всё-таки впечатлял своими размерами. Люстры из хрусталя и огромные настенные зеркала придавали ему великолепие. Само же мероприятие, правда, оказалось для меня сплошным разочарованием. Весь вечер представлял собой чопорное, церемониальное дело, при котором главной задачей было показать себя и оказаться привлекательной, что относилось в первую очередь к девушкам на выданье. То, как они оценивались присутствующими мужчинами, уже больше смахивало на ветеринарно-санитарный осмотр мяса.
Это не имело ничего общего с настоящей вечеринкой, для этого всё проходило слишком уж формально и невесело. Девушки почти все были отчётливо младше меня и стояли вокруг в приличных позах, оберегаемые более старшими дамами в помпезных вечерних туалетах. Мужчины были разных возрастов, но в большинстве своём моложе тридцати и все
