– Весь этот номер от начала до конца был грязной постановкой. – Я хлопнула ладонью по одеялу. – Они хотели поставить тебя перед свершившимся фактом и принудить к брачному предложению. А теперь ты должен ещё и подыгрывать им в этой дурацкой дуэли, которая даже не является дуэлью. Для чего всё это?
– В этом веке господствуют старомодные представления о морали, о приличиях и о чести.
На это мне нечего было возразить. Я подавленно думала о том, что наша дружба с Реджи и Ифи из-за этой дурацкой истории безвозвратно разрушена. Они открыли для нас все двери лондонского высшего света, без их помощи мы бы никогда этого не достигли. Конечно, теперь желанное приглашение на вечер у принца-регента было, считай, у нас в кармане, а только это нам и требовалось. Но оставалось горькое послевкусие. И всё лишь потому, что Себастьяно не хотел мне верить.
– Я такой идиот, – ни с того ни с сего сказал он.
Хотя бы понял это. Потребовалось время, но теперь он это признал.
– Мне следовало подойти к Джорджу и сказать ему прямо на ухо, – сказал он. – Тогда бы дурацкий секундант Реджи не мог этого услышать.
Я непонимающе повернулась к нему.
– Ты всё ещё думаешь, что Джордж только притворяется тугоухим?
– Проклятье, я не знаю, чему верить, а чему нет. – Себастьяно в отчаянии зарылся в волосы обеими пятернями и стиснул их. – Только бы не пропустить что-то важное, Анна! Ещё одну ошибку, как эта с Ифи, я больше не могу себе позволить. Что мы будем делать, если Джордж – один из представителей злых сил? Этот парень постоянно ошивается поблизости, где бы мы ни появились. Он уже стал нашей тенью. Он всё видит и всё слышит.
– Слышит он как раз не всё, потому что не может. – Но уже произнося это, я вспомнила, с какой ненавистью Джордж смотрел на принца-регента. Так, будто готов был его убить. Тогда я отнесла это на счёт его ревности, но почём мне знать, что я судила верно? А потом ещё дело с этим неудавшимся брачным предложением. Я так и не рассказала Себастьяно об этом случае, потому что он и без того был достаточно взвинчен.
Мой взгляд упал на картину на стене. Пламя свечи делало её ещё более зловещей. Вообще-то, мне давно следовало попросить убрать её. О’кей, это был подлинный Тёрнер и тем самым капиталовложение, не меньшее, чем акция основания Apple. И тем не менее это была дурацкая идея – повесить её именно в спальне, где я всякий раз натыкалась на неё, ложась спать. Однако нездоровое очарование мешало мне попросить убрать её. Каждый вечер перед сном я смотрела на неё и разглядывала бегущую фигуру (мою фигуру!), наполняясь при этом смутным чувством, будто она хочет мне что-то сказать. Дать какое-то указание, которое мне откроется, если я присмотрюсь внимательнее.
«От чего ты убегаешь?» – мысленно вопрошала я эту фигуру. Но, разумеется, не получала ответа.
На камине тикали часы. Стрелок не было видно, но я и без стрелок знала, который час – недавно на ближней церковной башне тихонько пробило три. Через два часа нам уже вставать, а ведь мы не спали ещё ни минуты.
Я со вздохом прильнула к Себастьяно.
– Ты совсем не хочешь спать?
– Смертельно хочу спать. Но столько всего путается в голове. – Он склонился надо мной и осыпал моё лицо градом маленьких поцелуев. – А ты почему не спишь?
– У меня столько всего путается в голове.
– Мы могли бы попробовать переключиться на другие мысли, – предложил он.
Розовый полог кровати вдруг перестал казаться китчевым и стал уже только романтичным.
– И правда могли бы, – пролепетала я, но тут губы Себастьяно не дали мне договорить, и он начал целовать меня по-настоящему. С этого мгновения я и впрямь больше не могла думать ни о чём другом.
На рассвете Себастьяно попытался ускользнуть тайком, но я моментально проснулась, как только он встал с постели.
– Ложись-ка снова, – прошептал он, зажигая лампу старомодной зажигалкой, прибором типа воздушного насоса под названием «тахипирион».
Но я уже подбирала себе одежду. К сожалению, ничего из моих вещей по-настоящему не подходило для такого выезда. Костюм для верховой езды оливкового цвета выглядел прочнее и удобнее всего, и я его надела. Он действительно сидел превосходно, и в том невероятном случае, если мне когда-нибудь вдруг захочется сесть на коня, я буду иметь вполне приличный вид. Глупо было только, что впереди у костюма было множество пуговиц, и чтобы застегнуть их, требовалось время и кропотливая работа.
Я надела самые удобные штиблеты из моего заполненного обувью гардероба, а волосы заплела в косу, обязательную для тяжёлых операций. Себастьяно уже оделся – простоты ради во всё вчерашнее, чтобы не терять времени. Он причесался моей расчёской и бегло поправил перед зеркалом свой галстук.
– Мне было бы правда гораздо легче, если бы ты осталась дома.
– Но мне – нет.
Этим было всё сказано. Он знал, что меня не переубедишь, поэтому и не пытался. Мы бесшумно сошли вниз. Наше предположение, что в доме все ещё спали, оказалось ошибочным. Из кухни в полуподвальном этаже доносился стук горшков, и было слышно, как повариха ругает кого-то, приказывая, наконец, сходить за углём.
Тем не менее мы выкрались из дома незамеченными. Снаружи уже светало, но видимость была плохая, потому что на улице клубился густой туман. Атмосфера была и впрямь зловещая, и если бы я не знала доподлинно, что Джек Потрошитель будет активно действовать лишь через семьдесят лет, я бы, вероятно, настояла на том, чтобы Себастьяно на всякий случай обнажил свою шпагу. Но он её даже не пристегнул, потому что в эту эпоху шпаги носили главным образом офицеры. Кроме того, дуэль (тем более фейковая) была назначена на пистолетах.
Гайд-парк находился недалеко, на расстоянии пешего хода, достаточно длинного, чтобы прохладный утренний воздух выветрил из мозгов ночную сонливость. По дороге нам почти никто не встретился. Время от времени из тумана возникала какая-нибудь фигура – мужчина с ручной тачкой, всадник, пьяный, – но они тут же исчезали в тумане таким же зловещим и бесшумным образом, как и появились.
Джордж и мистер Рул поджидали нас на углу парка, где через пару десятилетий будет стоять Мраморная арка, в непосредственной близости от Уголка ораторов, которого сейчас, разумеется, ещё не было. Джордж прибыл на экипаже, потому что до назначенного для дуэли места ещё нужно было ехать.
Он предупредительно открыл передо мной дверцу
