Потом я поняла это, поскольку Фицджон догнал меня и коснулся портала вытянутой рукой.
– Нет! – успела я услышать далёкий возглас, но ворота уже смыкались, они просто-напросто схлопнулись и исчезли вместе с Хосе в сопровождении мощного удара грома. Лежащий сверху поперечный камень рухнул вниз от взрывной волны. Комья земли разлетелись по воздуху, один из них попал в плечо Реджинальда и развалился на глинистые крошки, одна или две из которых влетели мне в раскрытый рот.
Давясь, отплёвываясь и почти задыхаясь под тяжестью тела Реджинальда, я поняла, что произошло. По каким-то причинам Хосе мог открыть ворота, только когда я была вблизи, в то время как Фицджон дожидался именно этого момента, чтобы обнаружить портал и разрушить его. Последний из оставшихся порталов перестал существовать, и это была исключительно моя вина.
Пятьдесят на пятьдесят, и я проиграла.
– Выруби её! – крикнул Фицджон. – Быстрее, а то прыгнет!
– У меня есть идея получше. Я её убью. Она нам больше не понадобится. – Реджинальд пошарил вокруг себя и взял камень. Когда он замахнулся, я недолго думая ударила изо всей силы лбом по его подбородку. Он выронил камень и со стоном отпрянул назад так, что мне удалось спихнуть его и выкатиться из-под него в сторону.
– Ах ты, дрянь, ну погоди, – взревел Реджинальд, когда я вскочила на ноги и отпрыгнула подальше.
– Поздно, идиот, – сказал Фицджон. Пламя факела озаряло его лицо зловещим светом.
Реджинальд в ярости оскалил зубы и прыгнул ко мне.
Я крепко зажмурилась и сильно пожелала назад к Себастьяно. В следующее мгновение мир исчез в бездонной чёрной ледяной дыре.
* * *– Анна! – кто-то звал меня по имени издалека, сопровождая этот зов чередой итальянских ругательств, которые звучали у меня в ушах как музыка. Так ругался только один человек на свете, и это был Себастьяно. Это и правда звучало очень мило, его ругань. Но не такими милыми были оплеухи. Одна справа, другая слева, а потом ещё одна, опять справа, на сей раз крепче обеих первых. – Очнись же! – кричал он на меня.
– Уже очнулась, – оглушённо пролепетала я. К сожалению, не успела до четвёртой оплеухи, от которой я окончательно пришла в себя. И которую я, к сожалению, заслужила, после всего, что я натворила. – Это моя вина, – прошептала я.
Себастьяно с облегчением вздохнул и притянул меня к себе.
– Слава богу! Ты жива!
Мне даже почудилось, что он подавил всхлип, но это, должно быть, сыграло воображение. Однако услышав его следующие слова, я узнала, что была не так далека от истины.
– Ты вдруг очутилась здесь, на полу, и ты не дышала, – воскликнул он. – Я думал, ты умерла!
– Всё хорошо, – пролепетала я, с трудом открывая глаза. – Дай мне ещё минутку.
Но это предложение он, кажется, счёл неприемлемым. Его страх за меня превратился в гнев.
– Dio mio, где, к чёрту, ты была? Мне целый день казалось странным, что ты не появляешься, что бы ни рассказывал мне Микс. Про какие-то покупки с Ифи или про посещение Оперы! – Он схватил меня за плечи и тряс. – Проклятье, Анна, говори же! Где ты была? Неужто в Стоунхендже? Я считал, что мы договорились и что ты не будешь действовать в одиночку!
– По-другому нельзя было, – сказала я дрожащим голосом. И потом рассказала ему всё. – У меня был шанс вернуть Хосе, – тихо закончила я. – Но я провалила дело.
Он слушал меня с окаменевшим лицом.
– Надо уходить отсюда, – сказал он без выражения. Только одну эту фразу.
Он уже встал и начал одеваться. Я видела, как ему это тяжело из-за раненого плеча, и хотела помочь, но он резко отверг мою попытку:
– Собери лучше какие-то свои вещи. Возьми только самое необходимое. Мы уйдём пешком, никто не должен выйти на наш след.
– Но куда же нам идти?
– Где-нибудь найдём убежище, причём там, где Фицджон до нас не доберётся. Если мы останемся на виду, то до завтра не доживём. Больше мы ему не нужны.
– То же самое сказал и Реджинальд, – подавленно подтвердила я.
– Ну вот видишь. Я сам ещё жив, видимо, только благодаря тому обстоятельству, что Фицджон хотел дать делу естественный ход, чтобы лучше отслеживать твои действия и постоянно находиться вблизи тебя. Теперь он получил то, что хотел: эпоха окончательно изолирована, портал уничтожен. Отныне мы ему только помеха, и он позаботится о том, чтобы избавиться от нас раз и навсегда.
– А другие в этом доме? Ты думаешь, кто-то из них… – Я осеклась. У меня сжималось горло при одной мысли об этом.
Себастьяно облёк мои опасения в слова:
– Мы больше никому не можем доверять. Любой из них мог состоять у Фицджона на службе.
– Мы могли бы заявить на него и посадить в тюрьму. Ведь официально он всего лишь дворецкий!
– На Боу-стрит тоже сидят его люди, это уж как пить дать. – Лицо Себастьяно было бледно и мрачно, и я видела, какого напряжения сил ему стоило одеться.
– Дай я всё-таки помогу тебе!
Он оттолкнул мою руку:
– Иди собирайся. И смотри, никого не разбуди.
Потрясённая и подавленная, я пошла к себе и не глядя бросила в сумку пару вещей. После некоторого раздумья во вторую сумку я положила несколько любимых книг и три тома энциклопедии. Когда я вернулась к Себастьяно, он был уже одет и собрал свой дорожный мешок.
– Для чего тебе две сумки? – спросил он.
– Э-э… Ну, распределить вес на две стороны анатомически лучше. Легче плечам.
– Если ты не сможешь нести книги, нам придётся выбросить их по дороге, – предупредил он.
– Да, так и сделаем, – заверила я, на самом деле полная решимости тащить эти книги на край света (или времени).
Я видела, что Себастьяно принёс из кабинета шкатулку с деньгами и драгоценностями. По крайней мере, уйдём не с пустыми руками, это меня немного успокоило. Если в этой гиблой ситуации вообще что-то могло служить успокоением.
Он проследил за моим взглядом и отрицательно помотал головой:
– Шкатулка пуста. Деньги, драгоценности – ничего нет. Даже нашего собственного бриллиантового колье.
– Что? – Я испугалась. – Но почему, как?..
– Этот негодяй все ценные вещи прихватил с собой, оставил только мелочь. Я упаковал пару серебряных подсвечников, которые, может быть, можно будет превратить в деньги. Но лишь в случае крайней нужды, потому что Фицджон все соответствующие ломбарды наверняка держит под наблюдением. Надеюсь, у тебя осталось немного наличности.
Я посмотрела на него сокрушённо:
– Только немного денег на дорогу, которые я брала с собой.
– Этого
