– Поговорим с ним сегодня же.
– Это слишком опасно! – возразила я. – Его дом наверняка под неусыпным наблюдением! Ты же сам это сказал!
– Я обдумываю тут кое-что. – Себастьяно повернулся к мистеру Скотту: – Я думаю, мы обговорили всё важное. Теперь отвезите нас к нашему убежищу, которое назначено на сегодня.
Мистер Скотт подал знак своему кучеру, постучав. Мы проехали ещё немного, и я время от времени осторожно выглядывала в окно, чтобы посмотреть, где мы находимся. Но из-за тумана почти ничего не было видно. И только когда из серых клочьев тумана показался Лондонский мост, я опознала местность. Экипаж остановился неподалёку от реки перед узким домом со старинным фронтоном, над которым высилась закопчённая труба.
– Здесь живёт вдова по фамилии Блэр. У неё наготове для вас стол и кров, и вопросов она задавать не будет. О собачке она тоже позаботится, если вы пожелаете. Завтра в полдень, ровно в двенадцать кто-нибудь приедет и перевезёт вас в другое место. Я появлюсь у вас немедленно, как только узнаю что-нибудь новое. Если у вас будет для меня какое-то известие, просто пошлите мне через пенни-почту пустую бумажку, и я сразу приеду к вам на место вашего тогдашнего пребывания.
– Это прямо как в триллере, – шепнула я Себастьяно, после чего мы вышли из экипажа с собачьей корзинкой и прочими нашими пожитками. Мы помахали мистеру Скотту на прощанье, и карета загромыхала по мостовой и скрылась в густом тумане.
Миссис Блэр и в самом деле оказалась очень молчаливой, а если точнее, то она не проронила ни слова. Ей было около пятидесяти лет, и она походила на мою учительницу по биологии. Всё в ней было строго, от прочного узла волос на затылке и энергичного подбородка до проницательных глаз. Она молча провела нас по лестнице вверх к маленькой, но чистой комнате, в которой из мебели были только две спартанские узкие койки и комод. На комоде стоял поднос с фруктами, хлебом и сыром, а также графин с водой. «Стол и кров» – два в одном. Миссис Блэр удалилась вниз, не издав ни звука.
– Да, она и впрямь немногословна. – Я взяла с подноса яблоко и надкусила его. – Пожалуй, я выгуляю Сизифа. – Малыш проспал почти всю нашу поездку, но тут он выбрался из своей корзинки и стал скрестись в дверь. Просился наружу.
– Предоставь это лучше миссис Блэр. Пусть присмотрит за Сизифом, а у нас есть одно важное дело. Вернее, будет, как только я пошлю посыльного на Харлей-стрит.
– О! Ты что-то задумал насчёт мистера Тёрнера? И где мы с ним встретимся?
– Ты удивишься.
* * *– О боже мой! – Я в ужасе огляделась. – Но это же чудовищно!
– Мне не пришло в голову ничего лучше. – Себастьяно казался взволнованным; судя по всему, он не рассчитывал, что здесь такие условия.
Остальным зрителям – а их было много – это, казалось, ничуть не мешало, но я находила это отвратительным.
Зверинец в Эксетер Чейндж располагался на улице Стрэнд в северной части города. На верхнем этаже громоздкого здания размещалось несколько вольеров с дикими зверями, но, к сожалению, не было и речи о естественной обстановке для бедных животных. Произвольно расставленные клетки размещались в ряд или даже одна над другой: над львами жили обезьяны, напротив них сидели пёстрые попугаи, а в конце прохода безутешно мотал могучей головой слон, посаженный на цепь за прочной решёткой. Шум и гвалт стояли неописуемые. Хищные кошки рычали, слон гремел цепью, попугаи каркали, а обезьяны с визгом прыгали с места на место.
– Бедные звери! – Мне приходилось кричать, чтобы перекрыть этот шум. – Это необходимо запретить!
Одна богато одетая дама, услышав моё восклицание, уязвлённо повернулась ко мне, но её муж уже увлекал её к клетке льва. Я ответила на её взгляд яростью. Неужто она не замечает, насколько ужасна здесь участь зверей? И думала ли она когда-нибудь о том, что носит свои дорогие вещи за счёт людей, которые мёрзнут зимой и никогда не едят досыта?
Я стиснула зубы, пытаясь игнорировать слёзы, стоящие у меня в глазах. Какое ужасное время! Во мне бушевал гнев, пока я не осознала, что у каждого времени – свои ужасы. У моего собственного тоже. И в двадцать первом веке есть горе и катастрофическая бедность. Правда, по большей части вне Европы, но это не отменяет печальной реальности.
– Вот и он, – Себастьяно взял меня под локоть и быстро развернул. И действительно, к нам направлялся мистер Тёрнер! Под мышкой он нёс нечто квадратное, завёрнутое в кусок ткани. Должно быть, то была та самая картина! Я взволнованно смотрела ему навстречу.
– Леди Анна. Милорд. – Он поцеловал мне руку и кивнул Себастьяно перед тем, как скептически оглядеться. – Действительно, я правильно отгадал это место из вашего таинственного послания, но мне всё равно непонятно, почему мы должны были встретиться в этом ужасном вонючем и шумном зверинце.
– Мне не пришло в голову ничего другого, – повторил своё обоснование Себастьяно. – Вернее, ничего другого, что я быстро и достаточно хорошо смог бы зашифровать. А именно: так, чтобы вы это поняли, но возможный третий не догадался бы.
Послание, которое он передал мистеру Тёрнеру, гласило: «Приходите в то место, которое приснилось вашему отцу в ночь пожара». А это как раз и был этот зверинец. С индийским слоном, который коротал здесь свою жалкую жизнь.
– Вы убедились, что за вами не было слежки? – спросил Себастьяно.
Это была вторая часть его послания мистеру Тёрнеру: «Следите непременно за хвостом».
Себастьяно вытянул шею и тревожно посмотрел во все стороны.
Художник вопросительно поднял брови:
– И этот пункт я выполнил. Странным образом мне и впрямь на короткое время показалось, что кто-то следует за мной по пятам, но мой кучер владеет всеми тонкостями. Я велел ему внезапно свернуть и сразу за углом спрыгнул из кареты на ходу, я хотел бы это подчеркнуть. Пока не показался преследователь – а он и впрямь за нами следовал, – я уже скрылся пешком, а карета уехала дальше.
– И что на картине? – спросил Себастьяно, не теряя времени на обсуждение подробностей. Он нервничал, как и я. Мы учитывали тот факт, что мистер Тёрнер находится под наблюдением, но то, что теперь мы получили подтверждение этому из его уст, ещё раз обостряло ситуацию. Чем быстрее мы отсюда исчезнем, тем лучше.
Мистер Тёрнер развернул полотно. Когда я увидела картину, у меня пресеклось дыхание.
– Мне было такое видение, – сказал мистер Тёрнер. – И
