– А как же финфор? – спросил я. – Ведь глаз этого вашего штукабряка способен заглядывать куда угодно. Почему с помощью него не убедиться, есть ли дверь?
– Куда угодно, кроме замка Падших. Внутрь стен замка чужая магия не проникает, – ответил «подросток». – С тех самых пор, как Рахли туда наведался без спроса, Немо сделал стены непроницаемыми для любого колдовства.
Литтия взяла диадему. Я присел – все-таки повыше ростом, чем анимешная ведьма, – и был коронован.
– Мы не знаем, как ты можешь помочь нашему миру, да и можешь ли, – услышал я голос «учителя истории». – Но мы надеемся на тебя, а ты отныне можешь положиться на нас.
Через мгновение мы втроем – Литтия, Кинсли и я – уже сидели за столом в замке ведьмы.
Подали поесть. Я снял с головы диадему, чтобы рассмотреть, во что она превратилась. Теперь это был узкий серебряный ободок без каких-либо листочков и украшений. Мелкая гравировка изнутри в виде множества непонятных символов. Интересно, почему она не менялась, когда я сам ее надевал? Или менялась, а потом опять такой становилась – так что я и не заметил? Может, она меняется надолго только тогда, когда ею коронуют?
Ведьма и карлик принялись обмениваться свежими сплетнями о делах утронийских, я мотал на ус да на жареную рыбу налегал.
– Ну что, вам пора в путь? – гостеприимно поинтересовалась Литтия, когда обед закончился.
– Да, точно! У меня же сегодня… – спохватился я. – Да, кстати, а что у меня сегодня? С чего начнем победоносную войну?
– Ты хотел обучиться магии. – Ведьма скрестила на груди руки, с иронией наблюдая за моими придуриваниями. – Найти Немо и с нашей помощью одолеть его в войне. Разве нет?
– Ну разумеется! – согласился я. – Но вообще-то усталые путники могли бы еще денек отдохнуть, правда, Кинсли? – обратился я к карлику.
Тот не ответил, деловито пакуя вещи в котомки.
– Не можете, – ответила Литтия. – Через несколько дней ты должен поступить на службу к Рахли. Месяц вольной жизни подходит к концу. А Рахли не любит опозданий.
– Погоди! А разве теперь, с моими новыми связями и знакомствами, я не освобожден от этой постыдной обязанности – Рахли прислуживать?! Я же теперь этот, как его, император всея Утронии. Нет разве?
– И все-таки, – наморщила нос Литтия, – погорячились мы насчет тебя.
– Да и вообще! Какой такой Рахли? – пылил я аргументами. – Мне магии учиться пора, а не Рахли носки стирать!
– Позволь, я скажу, о великая. – Кинсли хмуро посмотрел на меня: – А где, по-твоему, ты будешь магии учиться?
– Ну, не знаю… Есть тут какая-нибудь школа магии? Какой-нить задрипанный филиальчик Хогвартса?
– Рахли тебя и будет учить. Если увидит, что в этом есть хоть какой-то смысл, – насупленно процедил Кинсли.
– Опаньки! – воскликнул я. – Так и это подстроено вами? И завал камнями, и чудесное спасение?
– Нет, – оборвал меня Кинсли. – Камнями завалило случайно.
– Ага, – продолжал я расследование. – Но ты решил это использовать как повод для того, чтобы, так сказать, связать меня узами обязательств.
– Именно так. – Кинсли по-прежнему не сводил с меня хмурого взгляда. Будто собирался запихнуть меня вслед за кружкой в свою походную сумку в том случае, если откажусь идти. А что – с помощью Пчелиной ведьмы ему бы это удалось.
– Очень тебя прошу, – мягко сказала Литтия и посмотрела на меня огромными глазами-озерами. – Иди к Рахли и научись у него всему, чему сможешь. И даже больше. Не забывай, ты – последняя надежда Утронии. И моя.
Очаровательная хрипотца анимешной ведьмы плюс ее невероятно красивые и большие глаза подвигнули бы кого угодно на что угодно. Но почему не завтра хотя бы? Дайте еще денек отдохнуть. Идти куда-то из теплого уютного замка, где вкусно кормят и отменно спать укладывают, ох как не хотелось!
– А разве ты не можешь нас сразу перенести туда? – спросил я со вздохом. – Чапать лень.
– Нет, – улыбнулась она. – Это – часть обучения. И знакомство с миром, который ты спасешь от беды. Но на тот берег я вас и в самом деле перенесу. Иначе опять придется обходить через Заброшенные пещеры.
Кинсли громко вздохнул. Стало понятно, что именно этого маршрута он опасался больше всего.
– Но ты прилетишь как-нибудь на чашечку зайти? Тебе же раз плюнуть, – тянул я время.
– Вряд ли это будет в ближайшее время. – Улыбка не покидала ее губ.
– А если на меня в пути пара драконов нападут, тоже не звонить?
– Не знаю, чем звонить и кто такие драконы, но если ты говоришь о бестиях – ты с ними и без нас прекрасно справляешься.
– А если я вдруг соскучусь? – повел я бровью, надеясь, что выгляжу соблазнителем.
– Перетопчешься. – Она улыбалась и морщила носик одновременно. – А вот если я соскучусь – сама прилечу.
– Феминизм какой-то, – пробубнил я. – Матриархальный причем.
На этот раз ведьма с карликом не стали переспрашивать, что я сказал. Литтия повела рукой, и мы оказались в новом краю: слева – скальная гряда, справа – океан. Кинсли сказал, что этот участок суши именуется мыс Хофф.
Провианта с собой нам отгрузили предостаточно, кроме бурдюка с водой дали еще и с зайгой. Для увеселения души, видимо. А вот ослика не дали, чтобы тащить все это. Хотя, зачем другой осел, раз я есть?
Шли холмами, низинами и ущельями. В пути было то холодно, то жарко, но никаких злобных тварей, по счастью, не попадалось. Иногда, правда, казалось, что кто-то следит за нами из-за скал, порой слышался тонкий идиотский смешок, но Кинсли сказал, что опасаться нечего.
– Это травпты, – сказал он. – Они нас боятся гораздо больше, чем ты их.
– Как ты сказал? Травпты? Пока выговоришь, травму языка получишь.
– Да. Мелкие, безобидные жители влажных ущелий и скал. Считается, – с недовольством добавил Кинсли, – что они наши родственники. Я в это не верю.
– Интересно, а что они едят? – спросил я, надеясь, что не являюсь их гастрономической мечтой.
– Мох всякий. Плесень скальную…
На ночлег мы остановились на скальном выступе. Здесь было много подобных. Гладкие, ровные, будто специально в скале выдолбленные. И тот, что на скале Падших, и тот, где дом Шайны, и тот, где выход из Заброшенных пещер. Эти выступы вполне были удобны для того, чтобы с них пейзаж осмотреть, чтобы привал на них устроить или даже переночевать. Главное – не слишком ворочаться во сне.
Так я думал, когда на ночлег устраивался. Звезды над головой – не звезды, звездищи! На небе было две луны – Марс какой-то невнятный, едва видимый из-за облаков, и Юпитер во всей красе. Его почему-то облака стороной обходили, и он нависал большим голубым шаром, превращая ночь в темно-голубые сумерки. Красота.
Как только я разлегся, руки за голову закинув, как – хляп… Именно с таким звуком мой рюкзак, который я под голову пристроил, в чьей-то
