— Они обе уже твои, дорогой мой…
Бен растерянно моргнул, пытаясь понять, что ему сказать дальше, но Рей произнесла совсем другим тоном:
— И не только руки твои, — и положила его ладони себе на грудь. Бен рефлекторно сжал пальцы.
Рей потянула его поцеловаться, но он начал просить прощения.
— Умоляют о прощении, если есть за что, или когда хотят сбежать, — ответила она, нахмурившись. — Извиняться тебе не надо, что бы ты там себе не думал, но… Мне уйти?
— Нет! — выкрикнул Бен так, что эхо зазвенело в стропилах.
— Тогда не смей жалеть о том, что у нас было и что у нас будет! — и Рей, больно дернув его за волосы, таки притянула в поцелуй.
— Почему ты притворялась необразованной деревенщиной? — проговорил он в ее губы.
— Я тебя боялась, — вздохнула Рей, — а ты смотрел на меня, как на дерьмо. И я решила: буду именно такой, хоть не обидно…
— Рей, я дрочил на твой голос в эфире чуть ли не каждый раз, как ты вела передачу, — признался Бен, глядя в сторону. — Я сделаю все, что ты хочешь, чтоб ты забыла о моем прежнем поведении.
— Сыграй мне, — попросила Рей, кивая на рояль.
— Конечно… — Бен потянул шарф с шеи и вдруг замер. — А ты не могла бы… раздеться? Пожалуйста…
Рей спрыгнула на пол, оказавшись вплотную к нему. И Бен сделал титаническое усилие над собой, чтобы не обнять её снова. Но Рей легонько толкнула его в грудь, побуждая отступить на шаг. И первым делом стянула с головы полосатую шапку. Подмигнула ему хитро:
— Даже не проси меня оставить это.
Бен непонимающе моргнул, а Рей пояснила, стряхивая с себя его пальто и свою бумажную курточку:
— Ну, так в песне поётся. А ещё у некоторых нездоровая фиксация на женских туфлях. Я проводила исследование среди знакомых геев: прежде чем осознать себя, они заставляли женщин, с которыми занимались сексом, оставаться в туфлях. А заканчивалось тем, что сами себе покупали «шпильки»…
Рей болтала, глотая слова, и хихикала, глядя куда угодно, только не на него. Она уже стянула рейтузы вместе с дурацкой пачкой, но прикрывалась руками и сутулилась. Отчего-то Рей не торопилась снимать кофту. Бен отмер, поморгал, и опять заозирался, в поисках табурета. Стоя играть с его ростом было проблематично. Табурет обнаружился под роялем, и Бен шагнул вроде бы обратно к инструменту, а получилось — прямо к Рей. Не задумываясь ни о чем, стянул её кофту через голову, швырнул на крышку инструмента и, подхватив Рей под бёдра, посадил её сверху, только теперь ее ноги свисали спереди и голени касались крышки.
Бен смотрел на Рей сейчас глазами не любовника, но художника, как на Музу, воплощённое вдохновение. Он провёл рукой по её лицу, шее, груди, животу. Выстучал на обнаженном бедре первые такты мелодии, что рождалась в его воображении — про Рей, для Рей. А сам смотрел-смотрел-смотрел ей в глаза. Не отрывая от неё расфокусированного взгляда, сел за инструмент, откинул крышку, и его пальцы побежали по клавишам. Ноты сбивались, тесня и наседая друг на друга, но Бен не обращал внимания на рваную мелодию.
Он смотрел на Рей и вспоминал, как увидел её впервые и испугался её открытости, восторженности, её непосредственности, что снесла нахрен все замки и запоры на его душе. И как испуг этот перерос в панику, когда он осознал, что окончательно и бесповоротно безоружен перед ней, что от брони к которой он привык, остался лишь мираж… Он играл бы дальше, рассказывая свою историю, но Рей вдруг скользнула вниз с инструмента. Бен потерял нить, сфальшивил и сбился, когда Рей оседлала его колени и обвила руками шею.
— Ты это сейчас сам сочинил? — взволнованно вопросила Рей между поцелуями.
— Да, хотел нарисовать твой образ музыкой! Но провалился, — Бен отвечал, не зная, за что хвататься, где ее ласкать.
— Не смей так говорить! — Рей больно шлепнула его по губам. — Сейчас ты разденешься сам и закончишь, что начал. Трахнешь меня, кончишь в меня и сделаешь все, чтоб мне понравилось. Потому что от твоей музыки я почти сошла с ума!
Бен встал с ней на руках. Рей повернула голову в поисках подходящего места и заметила в углу штангу.
— Штанга и рояль, серьезно? — она захохотала, пока Бен, распинывая беспорядок, шел к своей постели с ней на руках.
— А еще дрочка на твои подкасты, — серьезно кивнул он. — Каждый день. Я их все скачал.
И опустил ее на простыню.
— Я наверняка плох в оральном сексе, — предупредил, — но хочу полизать тебя там. Давно хочу. Потерпишь?
— Нет, — ответила Рей, и Бен на мгновенье замер над ней. Рей воспользовалась заминкой и снова поцеловала его в губы, а потом откинулась на кровать и широко развела согнутые в коленях ноги перед ним.
— Мне с тобой хорошо. Ты заставил меня ощутить самый сильный оргазм в моей жизни. Ты касаешься — моё тело поёт. Закончи то, что ты сочинил, но на другом инструменте.
Бен не стал возражать. Просто опустился на колени и притянул её к себе за бедра. Не смог сдержать улыбки при виде смешной цветной татушки в паху — чёртик, выпрыгивающий из табакерки, был детализированным, смешным. И почему-то оранжевым. Тату напомнила Бену саму Рей, и он самозабвенно припал к татушке губами. Рей в ответ только ахнула. Бен проложил дорожку поцелуев туда, куда так хотел добраться, но не лизнул, а разделил её влажные складочки своим длинным носом и осторожно повёл вверх-вниз.
Рей что-то неразборчиво пробормотала и двинулась бёдрами ему навстречу. Памятуя о происшествии в эфирной, Бен покрепче перехватил её бедра, прижал руками живот Рей, обездвижив её ниже пояса. И наконец-то лизнул её. Сначала осторожно, с трепетом, пробуя. Потом сильнее, а затем осмелел и разом забрал в рот всю её трепещущую киску! Рей громко застонала и дёрнулась в его руках.
— Бен! Бен, пожалуйста, я не могу больше… — взмолилась она.
— Я хочу, чтобы ты кончила, — Бен ненадолго заменил рот пальцами. — Я долго не продержусь.
— Я требую, чтоб за все, что ты наворотил, ты немедленно трахнул меня своим толстым членом, — в словах Рей снова прорезался тот акцент, от которого член Бена стоял часами. — И у нас будет марафон. Не справишься в первый раз, сможешь во второй. Не во второй, так в третий. Я не хочу, чтобы ты сдерживался. Только блять попробуй!
