Пинаю его изо всех сил, и он слетает с кровати, больно ударяясь чем-то об пол, понимаю это по соответствующему громкому звуку и оху. Почти ликую, пока он не встаёт и его достоинство чуть ли не упирается в лицо, а я и так всё запомнила до конца своих дней, которые стремительно сокращаются.
— Ребята, где вы? — уже недовольно отзывается отец за стенкой громче, приближаясь.
— Первая дверь слева! — с коварной улыбкой громко говорит Лукас, когда я в немой просьбе кричу: «Нет-нет-нет!», на что он отвечает: «О да!». На моё счастье он успевает натянуть на себя шорты, которые того и гляди снова спадут, прежде чем дверь открывается. А я всё так же сжимаю одеяло до белых костяшек от страха, что сейчас будет. И первое, что отцу попадается на глаза — я и наверняка моё пунцовое лицо, которое как будто сейчас лопнет от натуги. Его недовольство сменяется угрозой, когда он видит полуголого Аполлона, в его голове складывается простой такой пазл, от которого я хотела бы бежать как от чумы.
За отцом появляется мама с восхищенным лицом и фразой:
— Только посмотри на эти картины — целое состояние! — удивительно, но до мамы доходит вся эта сцена куда дольше, она даже не замечает Лукаса, пока он не здоровается.
— Доброе утро, миссис Хорн! И, конечно же, мистер Хорн. Мы тут немного разоспались, надеюсь, дадите нам пару минут, чтобы собраться?
Отец закусывает губу и выталкивает смущённую мать за дверь, громко хлопая ей. А Лукас победно улыбается и, поворачиваясь ко мне, говорит:
— Классный у тебя батя! — он легко находит рубашку в хаосе на полу и уже залезает в один рукав, когда оборачивается на меня:
— Долго будешь валяться? Нам ещё предстоит разыгрывать представление, — он держит моё бельё, я протягиваю слегка дрожащую руку. Лукас успевает схватить её и поддержать в ладони, отчего моё смущение становится только больше. — Ты такая красивая, Лорин Хорн! — негодование не даёт рассмотреть, серьёзно он это говорит или снова издевается.
— Отвернись, ублюдок, а вообще — пошёл вон! — шиплю я, вырывая руку и бельё из его лапищи.
— Будет странно, если выйду, я же уже всё там видел, — он легко подмигивает, по его улыбке опять же сложно определить, шутка это или нет.
— Как… как ты смеешь? — злость словно взболтанная и открытая газировка вырывается через горлышко. — Мелкий ублюдок!
— Прости, просто я в хорошем настроении! Я тебя не раздевал, успокойся, и даже не подглядывал, хотя очень хотелось. Честное слово! — Лукас стирает улыбку с лица, и я вижу его серьёзное выражение, которое не искажается в очередной гримасе — он говорит правду.
— Ещё раз повторить, или ты отвернёшься уже?
— Да-да… Конечно, — отвечает он и поворачивается спиной ко мне, залезая во второй рукав клетчатой рубашки. Откидываю одеяло и быстро натягиваю белье, потому что нет доверия к этому субъекту. Вдруг это его очередной план, который доведёт меня до инсульта?
Замечаю кольцо на пальце, с минуту его разглядываю, на нём оказывается есть надпись, приглядываюсь, разбирая слова, и готова убить за такой выбор. «Луна моей жизни, моё солнце и звёзды». [1] Хотя с другой стороны — если он повторит судьбу героя, то я избегу брака. Одна эта возможность заставляет улыбнуться, в зеркале перед собой замечаю, что Мэй-младший косится робко на меня через плечо, и на его лице… Нет, мне точно показалось. Или…?
— Отвернись, Лукас Эверетт Мэй!
Он шумно выдыхает, пока нахожу свои штаны и кофту на полу и быстро натягиваю на себя.
— Долго ещё?
— Я разрешала тебе говорить? Пошли, — успеваю сказать, и он направляется к двери, у которой уже стою. Его рука опускается на шею, мягко касаясь позвоночника, отчего по телу проносятся ток. Тысячи вольт, блин!
— Наизнанку надела, дурёха, — говорит он, приподнимая край кофты.
— Закрой глаза! — быстро стаскиваю с себя кофту, и дверь неожиданно открывается, я стою в нижнем белье, а Лукас — уверена специально — кладёт руку на шею, и его лицо как будто отстраняется от меня после поцелуя. «Чёртов урод!»
— Вы… вы ещё долго? — выплевывая каждое слово, выдаёт зашедший отец.
— Прошу за мной, — Лукас пролезает между мной и отцом и идёт вперёд, папа одаривает меня очередным осуждающим взглядом, но идёт за ним. Я выворачиваю кофту и залезаю в неё без желания проживать этот день. Может, тут есть где-нибудь кнопка самоуничтожения?
<center>***</center>
Все собираются в другой комнате, Лукас проводит экскурсию, моя мама только охает и ахает от стильного интерьера, всяких статуэток и прочей лабуды из поездок. Я вскользь рассматриваю все эти трофеи под вздохи, пока Мэй не заявляет:
— А это мы с Лорин в Альпах в ноябре 2017, — родители склоняются над фотографией, и я чуть ли не за секунду оказываюсь рядом, чтобы посмотреть, что на этот раз он придумал. На фотографии я, а рядом Лукас, мы действительно там в горах, но этого же не было, да ведь? Я схожу с ума, потому что фотография выглядит чересчур правдоподобной. Кажется, у меня уже дёргается глаз.
— То есть та неделя у подруги на съёмном коттедже было вот этим? — отец поворачивается, смотря прямо в глаза. И я, наконец, вспоминаю. Да, меня действительно не было неделю в ноябре дома, только я была не у подруги, а у Тоби — у нас был нон-стоп «Друзей» и ещё парочки сериалов, которые обязательно смотрим раз в год.
Сейчас не лучшее время, чтобы говорить правду, поэтому приходится подыгрывать Лукасу и надеяться на то, что отец не поверит во всё это и откажет ему, и я буду ещё некоторое время свободна от обязательств жены. Хочется сказать отцу о том, что это всё план Патрисии, но кто мне сейчас поверит? Кто мне вообще когда-то верил? Не я же идеальная дочь из сказки.
Лукас устремляется к столу и говорит: «А это мы с Ло там… и там…». Даже смотреть на это не хочу, это непростительно. За находчивость и фотошоп, конечно, можно поставить ему пять баллов, но за мои унижения — минус сто очков Слизерину, я уверена, что этот змей там учился бы, если бы использовать на нём шляпу распределения. Кидаю на него укоризненные взгляды, а он только отмахивается своими улыбочками и чмоками в мою сторону, которые не остаются без внимания отца. Его, как и меня, что-то не убеждает вся эта любовь. Что ж… оно и на
