— Я должна поехать к нему и забрать сестру, — быстро поднимаюсь с песка, забывая абсолютно, что мы делали до этого. Я вот на столечко была близка к тому, чтобы пуститься с ним во все тяжкие и даже сварила бы синие кристаллы [2]. Когда встаю, Мэй даже не шевелится.
— Хрен ли ты расселся-то? Патрисия ясно дала понять, что Кеннет что-то задумал. И я не хочу, что Патрисия была частью его мира, — ещё не срываю голос, но готова дать ему затрещину, если он сейчас не встанет, не пойдёт к машине и не отвезёт меня к Патрисии.
— Лорин, ты не можешь этого сделать! — говорит Лукас, протягивая руку ко мне то ли в успокаивающем жесте, то ли для того, чтобы я села обратно. В эту секунду и к нему я испытываю одну лишь ненависть. Как он вообще имеет право такое говорить? Я могу абсолютно всё, когда включается режим Ральфа — «Крушить-ломать"[3].
— Если ты сдался и покорно делаешь то, что тебе говорят, это не значит, что и я должна быть такой! — откидываю подальше его руку. — Она моя сестра, я не смогу спать спокойно, если над ней кто-то издевается. И это даже не я.
Конечно, не стоило вспоминать о том, что я наношу ей не так и редко урон по психике, но она никогда не обижалась долго. Или я предпочитала игнорировать это и быть заинтересованной только в себе любимой, ох уж это разыгравшееся Эго!
— Кеннет тебе её не отдаст, даже если придёшь с полицией. Думаю, она настолько запугана, что не пойдёт с тобой, — Лукас берёт с песка свою обувь и надевает.
— Ты знал, что он бьёт Пат, и ничего мне не сказал за это время? — мой вопрос застигает его врасплох, потому что его руки останавливаются прежде, чем он берёт вторую тапочку.
— Бьёт? — в его глазах полное непонимание происходящего.
— Да, ты верно расслышал слово. У неё в волосах была кровь, и она морщилась, когда я её трогала за руки. И, опережая твой вопрос: нет, мне точно не показалось!
— Уверена? — он быстро встаёт на ноги и оказывается рядом, нарушая зону комфорта.
— Это что-то меняет? Вроде, ты забрался в свою раковину и не собирался помогать, — говорю с ним так, только потому что во мне творится что-то невообразимое. Осознаю, что вся каша заварена не Патрисией и не Лукасом, а этим пронырой — Кеннетом.
— Потому что беспокоюсь за тебя! Он не станет церемониться с тобой, если решит, что ты всё знаешь и хочет что-то сделать. На меня есть чем надавить, скорее всего, на твою сестру тоже есть информация или ей просто не хватит сил сказать правду, а ты… Ты для него тёмный уголок — нечего копать, кроме тонны сериалов и мемов.
Его слова немного остужают пыл. Под «немного» понимаю: не готова ехать прямо сейчас к ним, но в скором времени — точно. Сестра явно не заслужила такого обращения с собой, хоть никто её и не толкал в клетку со зверем. И как долго она это скрывала? Я и родители этого не замечали или это началось недавно? В любом случае: это неправильно.
— Им нельзя быть вместе! Расскажу ей про то, что он и тобой манипулирует…
Лукас хватает за руку и сжимает, привлекая внимание.
— Обещай, что не станешь лезть одна в это дело? Мы вместе что-нибудь придумаем, хорошо?
Знаю, что он пристанет как клещ и не отпустит, пока не соглашусь, или вообще использует снова своё оружие. Я плохо соображаю, когда Лукас прикасается ко мне, но с каждым разом скинуть его руку всё сложнее, а уклониться от поцелуев — практически невозможно. И дело не только в красоте и галантности, за этим стоит кое-что ещё, то самое, что когда-то привлекло в нём.
— Обещаю, — говорю я и за спиной скрещиваю пальцы. Знаю, детский сад, но так мне спокойнее. Как он может просить подождать, когда сестра стала пленницей Синей Бороды? [4] Он прав в одном — нужен план.
Лукас хватает и прижимает к себе. Я снова впитываю его запах, так принять новость о сестре я могу чуть лучше, но этого всё равно не достаточно, чтобы я могла забыть об этом.
— Не дай заморочить себе голову. Возможно, Кеннет только этого и хочет, — шепчет он на ухо, и спустя пару секунд стараюсь выкинуть из головы то, как он близко, и слушаю, как вода накатывает волнами. Здесь так красиво! Но вся эта лунная и звёздная ночь становится всего лишь частью чёрной дыры, в которую засасывает и не остаётся шанса избежать полной катастрофы. Если бы не всё это, не начало всей история, но я бы вряд ли смогла оказаться здесь и, вдыхая солёный воздух, думать о том, как прекрасно на природе, а не в четырёх стенах, которые могут спасти если только от дождя.
— Поедем домой? Я очень устала.
Надеюсь, что в моём голосе он не слышит ничего лишнего. Стоит это сказать, и я вспоминаю про подарок отца, про Тоби, про то, что крутили в новостях. Может, немногие знакомые поймут, чей это голос, но он-то уж точно. Ирландец наверняка так и продолжает слать сообщения, а я не удосужилась ему написать хоть строчку — пора это сделать. Чувствуя моё нетерпение, Лукас быстрее собирает пледы, и, можно сказать, почти бежит до машины. Оглядываюсь последний раз на водную гладь, чистый песок и лунное небо. Немного жаль, что заканчивается всё тем, как я убегаю с человеком, которого собираюсь обмануть после того, как он чистосердечно рассказал о своей непростой жизни. Всем уже пора привыкнуть к тому, что я буду так делать. Боль — это необходимая часть жизни.
На пассажирском сиденье так и лежит коробочка. Когда я сажусь, то аккуратно складываю её к себе на колени, уже не особенно и хочется открывать ещё один ящик Пандоры — хватает и тех, с которыми я не справляюсь. Лукас всю дорогу молчит, каждую секунду напрягая скулы. Вот и чего он злится? На меня? Ну так я ничего ещё не сделала, а даже если и сделаю, то ему это знать необязательно.
— Что с тобой? — сначала кажется, что я всё же сказала про себя, но его скулы перестают двигаться, а, разворачиваясь, он произносит:
— Интересный вопрос, Лорин! Думаю, как повернуть время вспять и не появляться в твоей жизни.
Почему-то вместо того, чтобы обрадоваться совместным желаниям, внутри что-то больно трескается. Закрываю глаза, а его слова, как в мультиках, летают в салоне.
