«Ближе „мумии“ у этого „зомби“ никого нет», — невольно подумал Константин.
Король подошел к посетителю. Константин видел, что тот хочет на прощанье его обнять, но королевское величие мешает ему сделать это.
— Прощайте, дон Росин. Бог да благословит ваш путь и все наше начинание. Успеха вам!
И король подергал ленту, которая, как видно, была соединена с колокольчиком. Дон Риварес появился через две минуты.
— Дон Риварес, мы с синьором Росиным столковались обо всем. Устройте его в Эскориале, как принца.
В устах Филиппа это звучало довольно жестоко.
— Пусть он отдохнет дня три-четыре, позаботьтесь о нем, — продолжал король. — Скоро ему в дорогу. Устроите его — и сразу ко мне: нам есть, о чем поговорить.
И Костя вышел из кабинета испанского монарха.
«Самого главного ты ему не предсказал, оно и к лучшему — сообщил Константину „внутренний голос“. — Ты не сообщил этому дегенерату, что в аду его непременно будут царапать кошки…»
Иногда Косте хотелось приглушить внутренний голос. Но не сейчас.
Помещения, предоставленные Косте в Эскориале, были действительно достойны наследных принцев. Как тут было не вспомнить о судьбе несчастного дона Карлоса! Но проведенные в этих стенах три дня Константин потратил совсем не для неги или развлечений. Он готовился к похищению из плена шотландской королевы Марии Стюарт.
Когда Костя спрашивал самого себя, зачем он ввязался эту авантюру, то отвечал примерно так: «Во-первых, мне отвратительна Елизавета, которая лишила ее короны и хочет казнить эту женщину. Во-вторых, мне лично симпатична Мария Стюарт, симпатична в силу того, что она — обиженная сторона. А я терпеть не могу зла — творения дьявола. В-третьих, мне на самом деле хочется провернуть нечто этакое, что затмило бы по ловкости, выдумке и авантюризму все известные истории примеры похищений, спасений и побегов. Это же и будет то самое изменение истории, о котором говорил Богдан. Вот заодно и посмотрим, можно что-то сделать, или же нет. Эх, Богдана здесь не хватает!»
Оно и верно, присутствие вечного спорщика Богдана могло бы сильно помочь. Возможно, он тоже загорелся бы идеей спасти Марию Стюарт. Правда, насчет зла и творения дьявола этот твердолобый атеист высказался бы очень коротко и вполне определенно. И на русском языке.
«Ну, кто тебе внушил, что есть добро и зло? — встрял „внутренний голос“. — Есть бессмыслица — это верно. Если хочешь, назови ее злом. Вот если бы негры зажарили бы тебя и съели, это было бы бессмысленно. Но, опять же, для тебя. А они желудки бы набили, а шаману от этого и вообще вышла бы большая польза. Если бы твою „Таню“ сожгли на костре, смысла бы в том не было бы вообще — сплошное зло. Правда, чиновник из инквизиции поставил бы это в свой отчет. Для него это явное добро, пускай и невеликое. То так…»
«Что ж ты запоздало советы давать принялся?» — язвительно поинтересовался Костя. Иных аргументов у него не нашлось, слишком уж складно говорил «внутренний голос». Порой Костя думал, а не нашептывает ли ему это дьявол?
«Ага, сейчас, дьявол… Делать ему больше нечего, как о рабе божьем Константине Росине персонально заботу проявлять! А насчет „Тани“ твоей ты бы не переживал. Вполне цивилизованная девушка! Бывали же случаи, когда невеста подкидывала жениху поленья в костер, когда того жгла инквизиция. Радовалась, стало быть, что он огнем очистится, и в ад не попадет. Так и негритянка твоя — шаман ей голову заморочил, вот и съела бы тебя, и не поперхнулась бы… Глупость — она и в Африке глупость, и в Европе…»
Внутренний голос замолчал. Константин даже не мог сказать, что это такое. Может, шизофрения тихонько начинается?..
Два тайных агента, предполагаемые спутники Кости, оказались вполне подходящими ему. Это были два крепких не слишком высоких парня с хорошей мускулатурой. Оба происходили из каких-то испанских деревень, но типично испанского в их лицах не было ничего. Впрочем, это еще один стереотип — типично испанский, типично английский, типично русский… Таких наций — типичных испанцев или русских, или кого-то еще, в природе просто не бывает. Бывают испанцы, но в ком-то течет арабская кровь, а в ком-то — нет. Наверняка есть потомки вандалов, основавших в свое время свое королевство Вандалусия. А еще — римлян. А еще — иудеев. Есть галисийцы и баски, да всех все равно не перечислить. И всех их так или иначе чужеземец зовет испанцами. Не типичными, а просто испанцами.
Сотрудники спецслужбы шестнадцатого века обладали внешностью какой-то смешанной нации, их лица казались блеклыми, тусклыми, даже некрасивыми. Но, увидев их в толпе, можно было просто скользнуть по ним взглядом — и забыть навсегда. Отсутствие особых примет примета настоящего шпиона. Но не единственная.
Рамон и Хосе отлично владели коротким оружием — стилетом, небольшим кинжалом, могли бы выступить с этими короткими «железками» против человека, вооруженного рапирой. Они, казалось, умели владеть любым оружием, которое только существовало в мире. Дон Риварес предоставил Косте для тренировок и испытания его товарищей большую оружейную залу дворца, где было собрано оружие со всех концов мира. Одновременно там располагался и тир. Рамон и Хосе показали Косте чудеса владения саблей, двуручным мечом, шотландским палашом, даже малайским крисом и турецким ятаганом, копьями разной длины и формы и, конечно, рапирой и шпагой. Потом они продемонстрировали, как умеют стрелять из луков разных форм, из самых различных типов арбалетов, из аркебуз, кулеврин, мушкетов, пистолетов — то есть в их руках начинало стрелять, колоть, резать, все делалось смертоносным оружием.
Прекрасны они были и в рукопашном бою, причем Косте показалось, что это — известное по двадцатому столетию каратэ и дзюдо. Но когда он спросил у испанцев, откуда они этому научились, то они сообщили: так дерутся у них в деревнях, в Андалузии и Арагоне, да и в других провинциях. В конце концов, пользоваться руками и ногами одновременно просто очень удобно.
Кроме того, Хосе и Рамон неплохо ездили на лошадях. Ну и, само собой, оба прекрасно говорили по-английски, что в Лондоне просто необходимо. Любой шпион Елизаветы мог задержать человека только потому, что
