– Тадеус ведет наших Охотников по следу. Я не удивлюсь, если он скоро вернется с наемником.
– Я непременно упомяну охотничьи таланты Тадеуса в этой главе твоей истории, Господин, – сказала Ралина, ожидая реакции, которая, разумеется, последовала незамедлительно.
– Если ты упомянешь Тадеуса, то не забудь отметить, что это я приказал ему найти и вернуть клятвопреступника. – Смерть презрительно усмехнулся. – Тадеус не слишком хорош в том, что называется самостоятельным мышлением, а без собаки его и Охотником не назовешь.
Презрение Смерти к Тадеусу наполнило Ралину надеждой. Избавившись от Тадеуса, Древесное Племя не вернуть, но они, по крайней мере, будут спасены от его злокозненного голоса, столь же жестокого, как Смерть, и еще более ничтожного.
– Как пожелаешь, Господин, – поклонилась Ралина.
– Кажется, ты сказала, что пришла ко мне сразу из гнезда?
Не вполне понимая, к чему Он задал такой вопрос, Ралина насторожилась.
– Да, Господин. Я заспалась и хотела бы поблагодарить тебя за гнездо, которое ты мне подарил.
Он отмахнулся от ее благодарности.
– Пока мы ждем Тадеуса и Охотников, раздели со мной завтрак. – Он отодвинул окровавленный кусок зловонного мяса, которым Его кормила Помощница, и тыльной стороной ладони вытер со рта жир. – Зайчишка, моя прелесть, передай Ралине и ее поразительному псу пару кусков отборного мяса.
Зайчишка поднялась на ноги, и желудок Ралины взбунтовался.
– Спасибо, Господин, но я откажусь, – поспешно сказала она. – Мы с Медведем поедим после того, как я запишу события сегодняшнего дня.
– Это было не предложение, Сказительница. Это был приказ.
Ралина подняла руку, на полпути останавливая испуганную и растерянную Зайчишку. Она ждала, что этот день настанет. Ралина долго обдумывала, что ей сказать – как убедить Смерть. Она не знала, помогут ли выбранные ею слова, но знала, что второго шанса у нее не будет.
Если у нее не получится, она убьет себя и своего любимого Медведя, но не станет срезать со спутника плоть и превращаться в чудовище.
– Господин, я должна попросить тебя о большой милости.
Как она и рассчитывала, ей удалось завладеть вниманием Бога. Смерть любил проявлять великодушие и часто выполнял просьбы верных сторонников. Разумеется, с такой же легкостью Он отзывал свою милость, почуяв недостаток преданности.
– Говори, Сказительница. Я подумаю, даровать ли тебе милость, о которой ты просишь. – Он сложил вместе пальцы и подался вперед, обдав ее гнилостным дыханием.
– Я прошу, чтобы ты позволил мне отложить трансформацию до тех пор, пока я не закончу твою историю.
– С чего бы это? Ты станешь сильнее – станешь лучше, когда объединишься со своей овчаркой.
– Это так, Господин. Но иногда зараженных охватывает рассеянность – и даже помутнение рассудка. Я обратила внимание, что в некоторых случаях эти симптомы сохраняются и после начала Спасения. Для того, чтобы записать твою славную историю, мне нужна ясная голова. Я с нетерпением жду того момента, когда объединюсь с Медведем и обрету великую силу, – солгала она, – но твоя история слишком важна, чтобы рисковать моими способностями.
Ралина затаила дыхание и стала ждать.
Последовавшая пауза, как ей показалось, длилась вечность. Наконец Смерть сказал:
– Я вижу в твоих словах смысл. Не будь ты моей единственной Сказительницей, я бы мог проверить твою теорию – ведь слияние с Медведем может и усилить твои способности. И, быть может, твои способности нуждаются в этом усилении. До сих пор я не слышал ни единой строки своей истории. Я слышу от тебя только чужие.
Пустой желудок Ралины взбунтовался, и на секунду она испугалась, что ее стошнит желчью прямо здесь, на платформе. Она быстро сглотнула, заставляя себя успокоиться.
– Господин, я уже говорила, что не люблю рассказывать незаконченные истории частями. Я часто возвращаюсь к ним, вношу изменения в слова – особенно начало, – чтобы лучше подвести историю к финалу. Уверена, тебе бы не хотелось…
– Я Бог! Что ты можешь знать о том, чего я хочу, кроме того, что я говорю тебе сам? А я говорю, что хочу услышать начало своей истории – сейчас же. Или, если ты против, можешь сперва позавтракать со мной. – Его жестокие синие глаза зловеще сверкнули.
Внизу раздались крики, и из леса вынырнули Охотники и Воины, принявшие Спасение.
Бог ничего не сказал. Он сидел и смотрел на Ралину, пока к Его платформе бежали люди. Лишь когда перед Ним встал Тадеус, который низко поклонился, пытаясь отдышаться, Смерть отвел от Ралины глаза.
– Я не вижу с вами нашего проводника.
– Господин, мы не смогли его выследить, – злобно выпалил Тадеус. – Ублюдок со своей кошкой ушли по деревьям – не касаясь земли, от сосны к сосне. Они добрались до Канала. Там мы взяли его след, но он украл каноэ и уплыл. На воде выследить его невозможно.
Смерть кивнул.
– Как я и подозревал.
– Мне следовало выставить у его гнезда охрану. Не стоило доверять его словам – у этих кошатников нет ни чести, ни представлений о верности – они заботятся только о себе.
Ралина сжала губы, чтобы не закричать: «Ты только что описал себя, гнусный изменник!»
Смерть, казалось, ничуть не огорчился.
– Да, следовало. Но я прощаю твою беспечность – на этот раз. Вернемся к делу. Я только что попросил Сказительницу рассказать самое начало моей истории. Хорошо, что вы с остальными Псобратьями здесь. Я бы хотел, чтобы вы тоже ее послушали.
– Ты хочешь послушать историю? Сейчас? Нам нужно отправиться на север Каскадных гор и выкурить этих проклятых кошатников из берлог! – выпалил Тадеус.
Смерть вскочил на ноги с такой нечеловеческой скоростью, что Ралина уловила только размытое движение. Бог ударил Тадеуса наотмашь, так что тот отлетел и врезался в парапет, а потом встал над ним, оскалив зубы, как дикий зверь.
– Не смей говорить со мной в таком тоне! – проревел Смерть, и все на платформе и под ней съежились от страха. – Я БОГ, глупец! Я лишь играл с идеей о рысьем проводнике, чтобы посмотреть, что будет, когда я заражу его и заставлю принять Спасение. Я не нуждаюсь в советах – меня ведет моя божественность! – Смерть стукнул раздвоенным копытом так близко к голове Тадеуса, что придавил ему волосы. Уже тише, но не менее угрожающе Он сказал: – А теперь моли о прощении.
Тадеус попытался встать на колени, но Смерть не убрал ноги, и Охотнику оставалось только умолять Его, распростершись на полу.
– Прости меня, Господин, – сказал он.
– Громче – чтобы слышали те, кто собрался внизу.
– Прости меня, Господин! – выкрикнул Тадеус, и каждое его слово пылало неприкрытой злобой.
Смерть улыбнулся и сдвинул копыто, освобождая Тадеуса, а потом протянул ему руку. Тадеус медленно принял ее, и Бог рывком поднял его на ноги.
– Я принимаю твои извинения – на этот раз. – Голос Смерти разнесся над деревьями. – Но если
