Спенсер кинулась к Дженне, обхватила ее руками и потянула на себя; один из отростков попытался обвить руку девушки, но промахнулся и вместо этого вцепился в весло, выдернул его из рук Дженны и утянул в пасть.
– Он мой! – сказал Уилкс и выстрелил в воду, но стрела отскочила от широкой головы твари.
Одним движением Ник поднялся на ноги, прицелился и выстрелил – и стрела по самое оперение вошла в глаз чудовища. Тварь забилась от боли, и ее жирный черный хвост застучал по каноэ, едва не перевернув его. Кровь и отвратительная на вид жижа хлынула из глаза в воду, привлекая гримасников. Те накинулись на грызло, как косяк смертельно опасных рыб, быстро и бесшумно окружая умирающую тварь и лодку.
Ник прицелился и всадил одному из гримасников стрелу в лоб. Остальные, вереща, отпрянули – а потом несколько из них остановились, словно позабыв о рыбе, и набросились на мертвого товарища.
– Гребите! Гребите! Плывем отсюда! – закричал Ник.
Мэйсон, Дженна, Спенсер и даже Уилкс похватали весла и склонились над бурлящей водой. Маленькая лодка стрелой полетела вперед, прочь от бьющегося в воде грызла и стаи гримасников.
Ник выдержал всего секунду этого зрелища. Словно вынырнувший из воды рой, они облепили рыбину и тянулись к раненому грызлу жадными перепончатыми пальцами, вытягивая из глазницы огромные нити кровавой слизи. Зажимая рот, Ник отвернулся. Он отложил арбалет, взял весло и принялся грести так, как не греб еще никогда в жизни.
* * *Вечером, после сытного ужина из картофельного рагу и ежевики, Ник крепко обнял Мари. Флэтрок, как и говорил Антрес, представлял собой огромный камень, выступающий над водой. На нем не росло ничего, кроме странного колючего кустарника, совершенно сухого на вид, но Нику было все равно. Достаточно было и того, что под ним была твердая поверхность, которая не качалась на волнах.
– Это было еще ужаснее, чем ты описывал, да? – пробормотала Мари, не отрывая лица от его груди.
– Это было чудовищно. Даже не знаю, что хуже, гримасники или то грызло.
– Дженна все еще не оправилась от шока. Зора заварила конопляного чаю для нее – а заодно и для Спенсер с Мэйсоном. Ты точно не хочешь?
Ник покрепче прижал ее к себе.
– Ты – лучшее лекарство. – Он вздохнул. – Не верится, что нам предстоит провести на озере еще сорок с лишним дней, а если любая высадка будет означать новую встречу с этими тварями…
– Ну… Антрес говорит, что на озере есть еще несколько островов вроде Флэтрока, где мы будем ночевать, – таких, где гримасники не могут устроить логова, так что беспокоиться о них и о грызлах не придется. – Она поудобнее устроилась в его объятиях. – Мы справимся, Ник. Наша Стая сильна и с каждым днем становится все сильнее. – Она немного приподнялась, заглядывая ему в глаза. – У нас будут щенки! – Тут ее улыбка омрачилась. – Постой, сколько времени длится беременность у собак? О, Ник, только не говори, что Марии придется рожать в лодке.
– Она будет вынашивать щенков около шестидесяти дней, плюс-минус неделя. Времени будет в обрез, но беспокоиться не о чем. Племя из поколения в поколение помогало собакам в родах. Если Марии и придется рожать на воде, все пройдет хорошо. Клаудия и Роза ей помогут. – Тут Ник фыркнул. – А мы с Лару поможем Дэвису и Кэмми не повредиться умом. Думаю, ты и сама увидишь, что в этом собачьи роды мало отличаются от человеческих: рожающие собаки и женщины, которые им помогают, проявляют гораздо больше здравомыслия, чем мужчины, которые наблюдают за процессом и ждут.
– Щенки – это благословение.
– Новая жизнь открывает для Стаи новый сезон, – согласился Ник и поцеловал ее в макушку.
– Кстати, ты помнишь, что завтра последний день весны?
Ник вздрогнул от неожиданности.
– Ничего себе. Я совсем потерял счет времени. Я и не думал, что лето так близко.
– Я тоже. Антрес сказал об этом – а еще о том, что нам нужно прибавить скорости, чтобы успеть перейти горы до конца лета. Но мы это сделаем. Я знаю, что сделаем.
– Я тебе верю. – Ник приподнял подбородок Мари и улыбнулся ее красивым серым глазам. – Рядом с тобой и Стаей я чувствую, что способен на все.
Мари поцеловала его, стирая ужасы минувшего дня своим запахом, вкусом, прикосновением – и своей любовью.
Глава 19
Настоящее – равнины Всадников Ветра – испытание кобылицы
В последний день весны Ривер проснулась задолго до рассвета, чтобы подготовиться к Испытанию Кобылицы. Она и не надеялась поспать. Но вскоре после восхода луны она все-таки задремала и увидела странный сон. Они с Анджо и Призраком бесцельно бродили по прерии и кого-то искали. Ривер толком не знала, кого они ищут, но во сне она остро ощущала отсутствие этого человека – почти так же остро, как если бы пропала Анджо. Призрак тоже это чувствовал и беспокоился даже больше нее; Ривер уже знала его достаточно хорошо, чтобы понимать его настроение, хотя у них и не было той связи, которая была с Анджо. Жеребец тосковал, и, чем дольше они искали, тем встревоженнее он становился; время от времени он ржал с такой печалью, что у Ривер заходилось сердце, пока наконец по его морде не заструились слезы, совсем как в день Избрания, когда он не нашел себе Всадника. Они искали и искали, пока не оказались на Сборном месте у подножия Скалистых гор.
От гор вдруг отделился голубь и направился прямо к ним – точнее, к Призраку. Жеребец насторожил уши, вскинул огромную голову и, дрожа всем телом, приветственно заржал. Голубь опустился ему на спину, устроился поудобнее и потерся изящной головкой о серебристую гриву. Призрак радостно заржал.
Голубь повернул голову к Ривер и Анджо, и Ривер захлестнули эмоции. Никогда еще она не видела такой красивой птицы. Оперение у нее было цвета жемчужной раковины. Ривер ощутила прилив невыразимой нежности к птице и потянулась к ней всей душой – и в этот момент осознала, что это та самая серая птица, которую показал ей аметистовый дух, – раненая птица, преследуемая зловещей синей волной. У Ривер заныло сердце. Ей захотелось защитить голубя, уберечь его от опасности – захотелось еще до того, как она заметила, что у птицы нет глаз.
– Голубка? – позвала Ривер во сне и от звука своего голоса проснулась.
– О, ты не спишь. Это хорошо. – Эйприл влетела в небольшой шатер, который Ривер делила с Анджо в плохую погоду. Эта ночь выдалась теплой и сухой, но кобыла все равно спала внутри, потому что чувствовала волнение своей Всадницы и понимала, что рядом с ней Ривер спится лучше.
Анджо подняла голову, сонно заморгала, уставившись на Эйприл, и негромко
