Мне сдается, что ее постоянное присутствие в моей фантазии должно сделать ее непрерывно присутствующей и перед моими глазами… Что ужас перед ней обязан, в конце концов, породить и ее настоящую! Так как все «настоящее» является, я думаю, лишь детищем фантазии, сна… Но что при этой мысли у меня вертится в голове, не могу сказать, и вряд ли это смог бы даже намеками описать самый гениальный философ.
22 декабря.
День солнцестояния; настоящий самый большой и единственный праздник года — праздник Возрождения природы; истинный Новый Год. Я люблю его и праздную; и, смотря по тому, что в этот день произойдет, делаю себе предсказание на весь будущий год.
А сегодня произошло вот что. Отобедав в обществе, вижу в углу столовой за печью что-то странное. Встаю, иду посмотреть. День был пасмурный; хотя было только полвторого, в комнате как будто пять часов вечера. Наклоняюсь над этой вещью. Вижу — Ее голову, отрубленную от тела; из обрубка шеи торчат руки, как у цефалопода. Лицо загажено; при этом уже изгнившее; кости скул прорвали кожу; остекленевшие глаза как у гниющего карпа. Во рту носок, покрытый какой-то гадостью. На обагренных кровью руках веревки. У меня кровь застыла в жилах. И тут жуткие руки поднялись, обняли меня, рванули меня на кошмарную голову. Сознание покинуло меня.
Мои застольные гости, увидев, что я упал, отнесли меня на кушетку и привели в чувство. Никто из них, конечно, ничего не видел.
Что пророчит это мое новогоднее видение в будущем году?..
25 декабря.
Вчера вечером смотрю — елочка с горящими свечами позади меня — в звездное, ледяное небо. Каждая звезда — как кристалл снега. Будто на Страшный Суд призывно звонят колокола. Думаю о приходе Спасителя. Спаситель, придет Спаситель и ко мне?.. Вдруг я подумал, охваченный тайным ужасом: что если появится сейчас, сейчас за окном, ее лицо?.. Отскакиваю от окна — но поздно: жутко белеет ее лицо за стеклом, белое, как снег, как эти снежные звезды на небе — лоб вплотную приблизился к стеклу — ее глаза…
Спаситель, Спаситель, что ты хочешь сделать со мной?..
Я сойду с ума, совершенно точно сойду… Когда я пишу это, я ловлю себя на том, что опасно путаю понятия…
27 декабря.
Единственная моя надежда — д-р Габебальд Вехсельбалг, известнейший психопатолог Германской империи, проживающий в Берлине. Завтра еду к нему.
29 декабря.
Так вот, вчера я был у этого гиганта. Инкогнито. В простой, поношенной одежде. Я производил, наверное — потому что у меня слегка скрещенные ноги, — впечатление помощника пекаря. Конечно, я не мог этому ученому рассказать о Демоне. Я придумал случай из жизни: что умерший мой приятель, которому я когда-то надавал подзатыльников, теперь постоянно навещает и пугает меня. Признаюсь, что у меня сильно билось сердце, когда я стучался в дверь знаменитого мужа.
Я увидел перед собой кого-то вроде маленького мальчика. Тело — шар или комок; лицо — нечто столь вульгарное, скотское, кретинское, что просто так не увидишь. Заметишь такое лицо на улице у кого бы то ни было, ей-богу, остановишься и будешь смотреть на него. Но здесь был — гений… В общем-то я часто замечал, что т. н. гении выглядят обычно так мерзко, так комично, тряпично, уродливо, как мусор, как брак, испражнения человечества. Благодаря тому, что у д-ра Вехсельбалга был подобный вид, мое уважение к его духу возросло.
Он посмотрел на меня — собственно говоря, на мою одежду, — и на его лице появилось выражение максимального недовольства.
— Что вам угодно? — склочно произнес он.
Я ответил, что пришел посоветоваться.
— Только быстро, у меня время — деньги! А у вас есть деньги?
Я показал ему несколько крупных купюр. Он забормотал более приветливо:
— Так говорите, быстро! Время — деньг, не дмайте, что я пзволю себя окрадывать! Откровенно говорите все!
— Премного благодарен. «Откровенно!» — подумал я. — Если все, что ты мне посоветуешь, будет так же мудро, как это, то напрасно я к тебе ездил. Но он под этим «все» ничего серьезного не подразумевал. А я стал рассказывать:
— У меня был приятель, солодильщик, и он умер. Я как-то отвесил ему пару подзатыльников, а он…
— Я уже знаю, я знаю все. Слшайте. Галцинации. Очень просто. Не ешьте вбще мсо, никаких приправ, только бобы, овщ и молк. Не курите и не пейте ничего, кроме водовой соды, избретенной и производимой мною, она действойт безошибочно. Будьте все врмя на прроде, холодные ванны — и, крме тго, будьте все врмя всел, мужстн и спокойн, душев не работайте, еждневно хотя бы три часа тяжелой фзичской рбот — и прнимайт этот порошок, каждый день не больш, чем полчайной лжка, слшайте, не болын, иначе — катастрофа. А я полчу за конслтац 50, за порошок 30 марок.
Я был на седьмом небе, такое сознание собственного достоинства, сознание собственной цены, заставляющее себя так высоко оплачивать, внушает уважение.
— Когда это подействует? — спросил я, отдавая деньги…
— Через неделю. А за этот отвт полчу еще 10 мрк.
Я чуть ли не визжал от радости, когда вышел на улицу.
7 января.
Я чрезвычайно добросовестно соблюдал наставления ученого. Питался только овощами, бобами и молоком; но так как эти вещи мне никогда не шли на пользу, я испортил себе желудок. Я пил только его водовую соду, та, конечно, действовала «безошибочно»: у меня начался понос, как у Дианы, так что из меня выходила только кристально чистая вода. Я отказался от курения, которое раньше несколько успокаивало меня, и теперь все время чувствовал себя недовольным, скучным, подавленным. Я не пил ничего алкогольного, и теперь у меня не было ни одной сносной минуты, в то время как раньше, когда я как следует напивался, хоть несколько часов я чувствовал себя хорошо и был весел и отважен. Душевно не работать мне, аристократу, он, само собой, мог и не советовать! Три часа в день я копал, рыл и т. д.; в результате чего все мои, не привыкшие к этому конечности, разболелись так, что я не мог встать с постели. Я тоже старался быть веселым, храбрым и спокойным; жаль, что мне этот духовный великан забыл дать рецепт как это делать; средства для достижения спокойствия, веселья и мужества — никотин и алкоголь — он у меня отобрал, а взамен, злодей, ничего не дал. Лекарство я по его наставлению тоже принимал, но результатов его действия не мог ощутить. Только сегодня; точно по предположению ученого! То есть, ложась спать, откинув перину, вижу под ней человеческий скелет, и к нему привязанное бечевкой, неповрежденное, хохочущее лицо Демоны…
Пишу, не могу уснуть. Пожалуй, я писал до сих пор разумно…
