Роман хмыкнул.
— Ну да, конечно, верный! Зачем ему такая старуха нужна, если тут молоденьких пруд пруди?
Старуха! В сорок три-то года! Хотя, конечно, по сравнению с восемнадцатилетними…
— Ни за что не отпущу свою жену на курорт одну! — заявил Роман с неожиданным чувством. — Я смотрю, у баб тут просто крышу срывает!
Теперь уже я фыркнула:
— А вас не смущает, что она сейчас дома осталась одна-одинешенька? Или вы на нее пояс целомудрия перед отъездом напялили?
Он покосился, хотел сказать что-то — и смолчал. Наверное, призадумался, где ему приобрести такой пояс.
Я вздохнула.
— А я-то раскатала губу, думала, наконец-то встретила верного мужика! Неужели таких вообще на свете не бывает?
Роман тонко улыбнулся — не знаю уж, что он хотел сказать этой своей улыбочкой — мол, и не ищи, не надейся, или мол, есть — вот он я, проверь? Не стала я ничего ни выяснять, ни проверять.
— Вы уже домой?
— Нет, мне еще неделя, — не понял он.
— Мне тоже. Я имею в виду — в номер?
— Ну… да. Наверное. А что?
Я осуждающе покачала головой.
— Опять спать? Так всю жизнь проспите!
— Я весь год много работал… Верите, впервые, наконец, здесь выспался. А у вас что, есть более интересные предложения?
У меня язык чесался подсказать — чем ему заняться в "женском" санатории. Отрезала:
— У меня — нет.
— Вас проводить?
— Зачем?
— Темно, — объяснил он. Аллейка кипарисов впереди и правда была темновата. Да еще за ней неосвещенный тоннель под дорогой. Но это же курортный город!
Я пожала плечами:
— Да тут два шага дойти!
— Ну нет так нет, — неожиданно покладисто согласился он, повернулся и направился обратно в кафе, полное веселых и холостых (на курорте) женщин. Похоже, сообразил наконец, чем заняться, и без моих мудрых подсказок. Я махнула на прощание сумочкой и пошла к себе в номер. Да-а… а сама-то я так и проведу всю жизнь в спячке. Ничего, зато, наверное, лучше сохранюсь.
Как мумия фараона.
Мимо медленно проехала машина. Остановилась. Я миновала ее и покосилась — машина некоторое время тащилась сзади, освещая меня и дорогу, потом обогнала — и поползла чуть впереди. Потом вновь приостановилась. Похоже, водила остался доволен всеми моими ракурсами, потому что вылез из окошка и заговорил с характерным акцентом:
— Дэвушка, а, дэвушка, вас подвезти?
— Спасибо, мне близко. Пешком дойду.
— Да садись, садись! Нэ бойся!
Ох, тоска-а! Вот вечно как привяжутся — и не знаешь, как себя вести! Нагрубишь — или морду набьют или сразу поймут. Будешь вежливой — результат тот же. Все дело только в скорости усвоения…
— Я люблю пешком, — сообщила я.
Водитель не поверил:
— Такая красивая дэвушка — и пэшком! Такие ножки беречь надо!
— Проезжайте уже, мужчина, проезжайте, — махнула я ему рукой, как регулировщик палочкой.
— Да садись, город тебе покажу!
— Сказала же — никуда я с тобой не поеду! — озлилась я, останавливаясь и злобно топая на машину ногой. Кто-то сзади меня взял за локоть, я рванулась, разворачиваясь и замахиваясь сумочкой…
— Ну что ж ты, Танечка, — укоризненно сказал Роман, — меня почему не дождалась? Мы же договаривались!
— А? — не сориентировалась я. Водитель соображал куда быстрее — проворчал что-то, вполз, как черепаха в панцирь, в свою машину и уехал. Роман проводил машину взглядом и посмотрел на меня.
— Я вам, случаем, не помешал?
— В каком смысле? — я заметила, что он все еще придерживает меня за локоть и двинула рукой. Роман разжал пальцы.
— Ну, может, тут у вас как раз курортный роман наклевывался, а я кандидатуру спугнул? Вы же были против? Или так хорошо притворялись?
— Конечно, не притворялась!
— То есть — спасибо? — подсказал он.
— Что?
— "Спасибо, что помогли, Роман?"
— Спасибо, — буркнула я, отворачиваясь. Уже который раз мне приходится его благодарить. — Только я и без вас бы прекрасно справилась!
— То есть, провожать вас все-таки не надо?
— Ох, ну какой же вы противный! Проводите уж!
— А пойдемте погуляем?
Я, уже было решительно направившаяся к корпусу, от неожиданности споткнулась на ровном месте — хорошо, Роман опять поддержал под локоть.
— А?
— Погуляем, — повторил Роман погромче.
— Куда?
— Ну куда тут все ходят? Вдоль по набережной.
— Зачем?
— Вы спать хотите?
Я серьезно подумала.
— Нет.
— Вот и я — нет.
— Я вас тоже, между прочим, плохо знаю, — закапризничала я. — И все с ваших слов. Вот где ваш паспорт? Откуда мне знать — может, вы маньяк и питаетесь женскими пальчиками?
— Нет у меня в паспорте такого штампа — «маньяк». Только «военнообязанный». И питаюсь я исключительно "дамскими пальчиками» — в виде винограда, — успокаивал меня Роман. — Ну идемте, идемте. Не буду больше доставать вас воспитательными беседами.
— Клянетесь? — подозрительно сощурилась я.
— Честное пионерское!
И пошли мы вдоль по набережной.
Набережная гуляла. Веселилась, шумела, танцевала и флиртовала. Глазела на всех и себя показывала. Мы остановились рядом с ярко раскрашенными, в набедренных повязках неграми, барабанящими на тамтамах (или как там они у африканцев называются?). Негры скалили крупные белые зубы, выкатывали темные глазищи на длинноволосых блондинок, едва прикрывших летними тряпками роскошно загорелые тела, и кричали им вслед на своем тарабарском языке нечто дикое и темпераментное — видимо, африканские комплименты. Блондинки демонстративно пугались, смеялись и ответно строили глазки. Роман похмыкал, разглядывая «братьев по разуму», кинул червонец в глиняный горшок у «тамтама» и под локоток повел меня дальше.
И я услышала, как наш чернокожий брат сказал сотоварищу:
— Ну что, Витёк, может, хватит уже на сегодня?
На чистейшем русском языке.
— Боже мой, в мире не осталось ничего настоящего! — причитала я. — Ни настоящей любви, ни чистых продуктов, ни даже чистокровных негров!
— А что? — сказал Роман. — Каждый зарабатывает как может.
Следующей на мне заработала обезьянка в бархатной курточке и штанишках. Мало того, что она дала себя погладить и покормить бананом (оплата по тарифу, конечно), мало того, что сфотографировалась со мной (на снимке не разберешь, где вы, где обезьяна, сообщил Роман, и в ответ на мой грозный взгляд поспешно уточнил — темно ведь!). Так она еще и сперла у меня шляпку! Мою великолепную соломенную шляпку! Эта… макака ускакала со шляпкой на дерево и никакими посулами, угрозами и командами невозможно было склонить ее к возвращению на землю. А тем паче — к возврату имущества. Под деревом собралась толпа болельщиков: часть давала советы, как спасти мой головной убор, часть проявляла солидарность с обезьяной (предков вспомнили, что ли?). Хорошо, еще ставки не начали делать.
— Какой удачный фасон! — заметил Роман, стараясь не хохотать слишком откровенно. — Шляпка просто нарасхват!
На нас полетели клочки «удачной» шляпки. Примерив головной убор так и этак, примат решил поступить по классике: «так не доставайся же ты никому!», — и начал рвать мой головной убор зубами.
Оставалось только махнуть
