– …Эй, ребята, вы спите еще, что ли? – послышалось с той стороны.
Она не сразу узнала голос. И даже когда узнала, не сразу смогла сделать вдох.
– Нина, это я, Яков! Вот ехал мимо по делам, решил заглянуть, узнать, как вы тут.
Они тут плохо. Им тут страшно и муторно. А Яков уже почти свой, почти родной. Его можно попросить о помощи.
Нина сделала вдох-выдох, решительно распахнула дверь.
– Эй… эй! – Яков шагнул в сторону, предупреждающе вытягивая перед собой руку. – Да что с тобой, Нина? – Он смотрел не на нее, а на нож, который она сжимала в кулаке. – Ты чего?..
– Ничего… – Не приглашая Якова в дом, она сама вышла на террасу, нож положила на перила, спросила виновато: – Яков, у вас есть закурить?
Он не стал ни осуждать ее, ни отговаривать, молча протянул пачку дешевых сигарет, чиркнул спичкой.
– Нам с Темкой нужно отсюда уехать, – сказала Нина, глубоко затягиваясь горько-колючим дымом.
– Когда? – спросил Яков, закуривая свою сигарету.
– Сегодня. Сейчас.
Он кивнул, уперся локтями в перила, как раз рядом с ножом.
– А куда?
Вот это самый главный и самый сложный вопрос. Им с Темкой некуда было съезжать. Наверное, Яков понял ее без слов, тяжело вздохнул, а потом сказал:
– К Шипичихе вас отвезу.
Она не хотела к Шипичихе, но выбора не оказалось.
– А если не возьмет на постой, тогда, наверное, можете пожить у меня. – Ему не нравилась эта идея. Да и кому понравится жизнь с чужаками?
– А может, к кому-нибудь из местных? – спросила Нина с надеждой.
– Сезон. – Яков мотнул головой. – Все свободные дома уже дачникам давно сданы. – Он ненадолго задумался, а потом посветлел лицом. – К Егору Березину нам нужно. Это хозяин пансионата на Светлой воде. Может, помнишь?
Она не помнила. Она вообще сейчас туго соображала, а от первой за несколько лет сигареты, кажется, и вовсе опьянела.
– Я поговорю с ним. – Яков уже обдумывал эту идею. – Правда, номера в пансионате дорогие, не про нашу честь, но, может, сделает скидочку. Так сказать, по старой памяти.
Она не потянет пансионат. Даже со скидочкой не потянет. Нет у нее столько денег. Пока нет. А когда появятся, неизвестно.
Наверное, Яков все понял по ее лицу, потому что с отчаянной решимостью сказал:
– Ладно, пока к Шипичихе, а там посмотрим. Малой где?
– Спит.
– Кофе сваришь? – Он загасил окурок, с тоской посмотрел на озерную гладь.
– Сварю. – Сейчас, когда Яков рядом, уже не так страшно. Можно сказать, вообще не страшно. А если получится договориться с Шипичихой о постое, станет совсем хорошо. – У меня пирог есть, который Ксюша дала. Будете?
– Буду. – Яков кивнул, сдвинул свои «авиаторы» на макушку и спросил: – Что с рукой?
Он смотрел на след не то от ветки, не то от когтя, но Нина как-то сразу поняла, что вопрос этот куда шире. Он спрашивал ее о причине такого внезапного бегства. Спрашивал, но, кажется, нисколько не удивлялся ее решению.
– Поцарапалась. Пустяки.
Чернов тоже смотрел на ее руки. На рану, на синяки. Что он подумал про нее? Что сейчас думает Яков? А он точно думает что-то плохое, потому что хмурится и с остервенением мочалит в крепких желтых зубах спичку.
– Я боюсь здесь оставаться, – призналась Нина шепотом. Яков должен узнать правду перед тем, как решить, нужно ли им помогать. – Темка ночью едва не утонул в озере.
Яков темнел лицом. Измочаленная спичка упала на пол террасы.
– Я проснулась, а его нет. Бросилась к воде, а он там. И… какой-то зверь с ним. Яков, здесь водятся волки?
– Волки? – Кажется, он не сразу понял ее вопрос.
– Я видела какое-то животное. Там, в озере. Волки умеют плавать?
– Волки умеют. – Яков кивнул, закурил новую сигарету.
– А на людей они нападают?
– Нападали. Но давно, лет двадцать назад. На Генку один напал. Видала, он до сих пор хромает. А когда я его нашел, на нем живого места не было.
Замерло сердце, похолодели руки и ноги. Вот так, в этих глухих местах водится волк-людоед, а она притащила сюда ребенка.
– Но это ж давно было! – Яков понял, какое впечатление произвели его слова. – Нина, ты что?! Двадцать лет прошло! Тот волк уже подох давно!
– Его застрелили?
– Нет. Искали его долго. Охотники из лесу несколько суток не вылезали, выслеживали.
– Но так и не нашли?
– Да сдох он, говорю тебе! – Яков повысил голос, а потом перешел на шепот: – Генка его тогда сильно ранил, когда отбивался. Может, зарылся в какую нору и издох. Не видел его с тех самых пор никто, да и двадцать лет прошло. Не живут столько волки. Может, тебе почудилось? – спросил он с надеждой. – Ну, померещилось что-то с перепугу?
– У Темки в кулаке клок шерсти. Вы можете по шерсти определить вид животного?
– Надо глянуть. Малец спит еще?
– Спит.
– А клок этот где? Покажи.
Нина сбегала в дом, осторожно, чтобы не разбудить, разжала Темкину ладошку и, превозмогая чувство брезгливости, взяла двумя пальцами клок свалявшейся шерсти.
– Вот. – Она положила клок на перила перед Яковом. – Чье это?
Шерсть Яков рассматривал долго. Как-то даже подозрительно долго. Разглядывал, обнюхивал, словно сам был волком, а не человеком.
– Это не волчья, – сказал наконец.
– А чья тогда? Собачья? – Она с трудом могла представить собаку такого размера. А может, причиной всему были туман и страх, которые искажали восприятие мира.
– И не собачья. Я не знаю. – Яков помотал головой. – Не видел я зверья такого цвета.
А цвет и в самом деле оказался необычный. При солнечном свете некоторые волоски уходили в серебро, почти как новогодняя мишура, но ведь не бывает ни таких волос, ни такой шерсти.
Из дома послышался громкий Темкин плач. Нина, зажав в руке клок, бросилась в дом.
Темка сидел на кровати, тер кулаками глаза и плакал.
– Мама, – сказал он, стоило только Нине переступить порог.
– Я здесь, сына! – Она присела на кровать рядом с Темой, погладила по влажной спросонку макушке, подумала, как было бы здорово, чтобы он сказал еще что-нибудь.
И он сказал.
– Сущь, – сначала сказал, а потом закричал в голос, забился в Нининых объятьях: – Сущь! Сущь!! Сущь!!!
Это странное слово что-то значило. Оно волновало и пугало ее маленького сына.
– Все хорошо, Темочка, больше тебя никто не обидит.
Клок шерсти выпал из ее разжавшихся пальцев, спланировал на пол. Темка вывернулся, соскользнул с кровати, зажал в кулаке эту мерзость.
– Сущь, – сказал, пряча кулак за спину, словно боялся, что Нина попытается снова отнять его трофей.
Искушение было велико, но она не стала. Вместо этого улыбнулась беспечно:
– Тема, мы сейчас покушаем, и дядя Яков отвезет нас в гости к… одной бабушке.
* * *Бабушка была им не рада. Да и кто
