– Ты все сказала? – Нина знала, что все, но ей нужно было спросить, убедиться, что она ничего не упустила.
– Все. Ты отпустишь меня? – В тихом шепоте – надежда и недоверие. – Ты покажешь мне путь?
– Я покажу. – Нина все еще видела путь. Уже не лунную дорожку, но ее слабую тень. И остроносую лодку, ту самую, что ночью подняла со дна озера неведомая сила, тоже видела. – Мы поплывем.
В лодке не было весла, вместо него на дне лежали два венка. Один из луговых трав – для Нины, второй из кувшинок – для навки. Так и должно быть. Так всегда было. И плыть им совсем недолго, до середины озера.
– …Вот и все, мне пора. Я знаю. – Сейчас в нежных рассветных лучах навка походила на девчонку, самую обычную девчонку. Она улыбалась полной нетерпения улыбкой. – Дальше я сама. – Головки кувшинок в ее венке золотило солнце, и от этого они светились, словно электрические фонарики, весело и радостно, как новогодняя гирлянда. – Спасибо! – Узкая ладошка с длинными музыкальными пальцами, с аккуратно подрезанными ногтями ласковым мимолетным движением коснулась Нининой щеки. – Береги себя…
Она шагнула с лодки в воду, чтобы, еще не коснувшись ее темной поверхности, раствориться в рассветном тумане навсегда. А лодка уже несла Нину к берегу.
…На берегу ее ждал Чернов. Он сидел на верхней ступеньке террасы и всматривался в туман, лицо его было таким же бледным, как у навки. А во взгляде плескалась беспомощная злость.
– Нагулялась? – спросил он таким тоном, словно Нина и в самом деле гуляла, а он был ревнивым мужем. – Новый веночек, смотрю, сплела.
Его злость не была пугающей, наоборот – она успокаивала и согревала. Оказывается, такое тоже возможно. Оказывается, этот мир соткан из противоречий.
– Веночек мне подарили. – Нина устало улыбнулась и присела рядом с ним на ступеньку.
– Даже не стану спрашивать кто. – Он набросил ей на плечи пуховую шаль. Подготовился.
– Не спрашивай. – Шаль тут же согрела и вернула силы. Удивительная вещь.
– Ты теперь типа ведьма? – поинтересовался Чернов скучным казенным тоном.
– Я теперь типа Харон. – Нина усмехнулась, вытянула перед собой дрожащие руки.
– Типа Харон, только в миленьком веночке?
Она кивнула, спрятала руки под шаль. Захотелось рассказать ему всю правду, переложить на его широкие плечи хотя бы часть того тяжкого груза, что прибивал ее сейчас к земле. Но не время. Совсем не время. Она должна разобраться сама. Сначала в своем прошлом, потом в своем настоящем. А для этого ей нужна Шипичиха.
– Тебе пора идти. – На Чернова Нина старалась не смотреть, достаточно и того, что он близко. Слишком близко. Достаточно того, что делится с ней теплом. Самым обычным теплом человеческого тела. Собственное она почти израсходовала.
– Пойду, – пообещал он в который уже раз. – После того, как ты расскажешь, что случилось на озере.
Он спросил про озеро, а она испугалась, что спросит про синяки. Про озеро рассказывать легче, в мистическое зло иногда проще поверить, чем в зло реальное. Значит, она расскажет про зло мистическое.
И она рассказала. В самых мрачных красках описала полуночный навий хоровод. Она даже рассказала о своем почти невыносимом, почти неконтролируемом желании вцепиться ему в глотку прямо там, посреди озера. Пусть испугается, пусть поймет, насколько опасно для него это место, насколько она для него опасна.
– Значит, ты хотела меня убить? – спросил Чернов задумчиво. – А здешняя нежить тебя к этому активно подстрекала?
– Хотела. Подстрекала. – Она дважды кивнула, подтверждая его и свои слова.
– Но вместо того, чтобы впиться мне в шею смертельным поцелуем, ты впилась мне в губы страстным?
Он ее не боялся! Он верил ей, знал, на что она способна, но все равно не боялся!
– На моем месте могла оказаться любая из них, – сказала она, глядя Чернову в глаза. – Поверь, желающих было предостаточно.
– Но ты отогнала конкуренток. – Он не улыбался, он смотрел на нее очень серьезным взглядом.
Не боится… дурак…
– Чтобы они тебя не убили.
– И они не убили, они признали твою власть над ними. Гипотетически?
– Они не убили, но Сущь может убить любого. – Еще один козырь, практически последний.
– Шипичиха сказала, что тебе не нужно бояться этой твари.
– А тебе? Послушай, я своими собственными глазами видела, как он убил мою бабушку. Убил и вырвал ее сердце! Как думаешь, моя бабушка тоже его не боялась?
– Я думаю, что нам нужно поговорить с Шипичихой, – заявил Чернов.
– Мне поговорить! Мне, а не тебе! Тебя, Чернов, эта история вообще не касается!
Он не стал спорить. Просто посмотрел на нее как-то странно, словно бы с жалостью, а потом поднялся на ноги.
– Ладно, мне в самом деле пора. Вы с Темычем продержитесь без меня день?
Она хотела было сказать, что они продержатся без него и ночь, но не сказала, не повернулся язык. Кем бы она ни была, но есть зло, которому она не сможет противостоять. Или сможет? Сохранит ли Темная вода и ее страшную тайну? Потому что, если потребуется, она пойдет до конца…
* * *Шипичиха пришла к ней сама, почти сразу же после отъезда Чернова, незваной гостьей переступила порог, мельком глянув на испещренный символами засов.
– Сегодня ночью приплывала лодка, – сказала вместо приветствия.
Нина не стала спрашивать, про какую лодку речь. У нее хватало других, куда более насущных вопросов.
– Приплывала. – Она кивнула.
– Они звали тебя к себе. – Тоже не вопрос, а утверждение.
– Звали.
– Но, раз ты до сих пор здесь, у них ничего не получилось.
– А бывало, что получалось?
– Бывало всякое. Кто-то справлялся. Кто-то не мог устоять. А кому-то вообще не позволили войти в хоровод.
– Моей маме не позволили?
– Она была слабой. Куда слабее своей бабки и значительно слабее тебя. Хорошая девочка. – Шипичиха улыбнулась. Возможно, она улыбнулась впервые со времени их знакомства. – Хорошая, но слабая. Она хотела жить нормальной жизнью, кружить головы мужчинам, шить свои платья и не погружаться с головой в эту… Темную воду. Первый раз за ней приплыла лодка, когда ей было тринадцать лет, но венок оказался ей велик. Понимаешь?
Нина понимала, ее собственный венок был идеальным. Если вообще можно назвать идеальным навий венок.
– И твоя прабабушка ее не отпустила, не позволила пройти испытание.
– Потому что понимала, что мама не справится?
– Да. – Шипичиха кивнула. – В ней, в твоей маме, тоже была сила. Этой силы хватало, чтобы наводить морок на мужчин, чтобы создавать удивительной красоты вещи, но ее бы не хватило, чтобы справиться с Темной водой. Твоя прабабушка решила, что так тому и быть, и поставила барьер.
– Такой же барьер, какой вы поставили мне?
– Почти.
– А моя бабушка? Мама моей мамы справилась с испытанием?
– Нет. – Шипичиха покачала головой. – Она была моей подругой. Лучшей подругой. У нас не было друг от друга секретов. Может, потому, что во мне тоже есть сила. Не такая, как
