Когда последние строки затихли в ущельях, мы провели ладонями по лицам, вроде как выходя из транса.
– Наше почтение, уважаемые ламы, – сказал на тибетском, низко поклонившись, старший (его спутники сделали то же самое).
– Мир вам, – глядя в никуда, ответил я. А Кайман величаво кивнул в ответ. С выражением отрешенности.
– Мы купцы из Кангмара, – продолжил, поглаживая седую бородку азиат. – Следуем по торговым делам. Не могли бы вы за нас помолиться?
– Хорошо, – опустил я веки. – Да будет так. И потянул из лежащего рядом мешка гитару. – Ой, не вечер, да не вечер, мне малым-мало спалось… – взял я первые аккорды.
– Мне малым-мало спалось! – басом подтянул Кайман.
– Ой, да во сне привиделось! – полетела над нагорьями старая казачья песня.
Слушатели, стянув шапки, внимали с заметным интересом. Такой молитвы они явно не слышали.
Закончив последний куплет, я благословил торгашей и махнул рукой:
– Можете ехать. И будет вам удача.
Те снова поклонились и, переваливаясь на кривых ногах, вернулись к своим якам, а чуть позже оттуда прибежал мальчик. Поставил перед нами джутовый мешок и зарысил назад. Караван, звякая цами, тронулся. Когда последнее животное, неспешно переступая копытами, скрылось за поворотом скалы, мы с Кайманом переглянулись, прыснув смехом.
– Вот и первое подаяние, – благонравно изрек я. – А ну-ка, что там. – Подтянул рукою мешок.
Внутри была жареная баранья нога, круг пастушьего сыра, а также несколько ячменных лепешек.
– Недурно, – облизнулся вождь, после чего мы славно подкрепились на свежем воздухе. Затем перекурили и двинулись вперед. В блестящее марево. Чего-чего, а света в этой стране хватало.
Глава 7
От Кангмара до Лхасы
До селения в этот день мы так и не добрались. Заночевали в открытом поле.
Около полудня вышли на окраину Кангмара, оказавшегося почти городом. Десятки каменных домов с плоскими крышами, узкие кривые улочки, по которым гремели арбы и повозки, буддийский храм на площади, а за ним караван-сарай, почта и обширный базар, откуда доносился рев ослов и человеческое многоголосье. Естественно, мы направили свои стопы в храм. К братьям по вере. Там было несколько молящихся, просящих ниспослать им благодать у статуи задумчиво сидящего на возвышении Будды, юный послушник, снимавший нагар с горящих плошек и свечей, а также сидевший у бронзового треножника на вытертом ковре старый, с пергаментным лицом лама. – Мир тебе, уважаемый кущо-ла, – поприветствовали мы его, а он, подняв голову, нас.
– Чем могу помочь? – прошамкал лама, близоруко щурясь выцветшими глазами.
– Мы странствующие монахи, – поклонился я. – Идем издалека, ищем приют на ночь.
– Следуйте за мной, – чуть подумал старик, после чего с кряхтеньем встал и направился к узкой двери сбоку. Мы пошагали за ним с выражением смирения на лицах.
За дверью оказался небольшой, мощеный плитами двор, окруженный толстой каменной стеною, с колодцем в центре и несколькими нишами в ней. Напоминавшими по виду кельи.
– Можете располагаться здесь, – вошел лама в крайнюю. Там имелись каменный очаг и деревянные нары в глубине с охапкой тростника в изголовье.
– Накормить вас, к сожалению, не могу, – тяжело вздохнул. – Храм беден, поищите себе подаяние.
– Поищем, брат, – свели мы руки перед собой. – Спасибо тебе за кров над головой, да славен будет наш Великий Учитель!
– Воистину так, – ответил добрый старик, после чего, шаркая сандалиями, удалился.
Мы сложили свой скарб у стены, напились у колодца воды из привешенной к вороту бадьи и, потуже затянув пояса, вышли из обители.
– Ну что, двинем на базар? – кивнул в сторону доносившегося шума Кайман. – Поищем чего-нибудь от щедрот паствы.
Базар оказался по-настоящему восточным. Там наблюдалось смешение лиц и рас, обилие местных товаров, средневековый колорит и что-то еще, волнующее и приятное. Потолкавшись в толпе меж палаток с прилавками, мы поглазели на искусство торговли, понюхали запахи баранины со свининой, шкварчащих на углях, поудивлялись искусству бродячих фокусников и канатоходца.
Изредка в толпе мелькали оранжевые одеяния монахов, собирающих подаяния. Нам с Кайманом это не подходило, поскольку мешало предшествующее воспитание и ранг, но нужно было что-то предпринимать. Финансы, как говорится, пели романсы.
Вдруг в дальнем конце базара мы услышали стук барабанов, а через минуту рев толпы. Явно выражающей восторг. Как у нас на футболе.
Мы переглянулись и стали проталкиваться туда, пока не увидели что-то похожее на купол шапито. Из побуревшего от времени раскрашенного брезента.
– Вроде как цирк, – сказал Кайман, когда мы оказались у входа.
Там стоял смуглый малый, зазывая в жестяной рупор желающих посмотреть восточные единоборства, а второй принимал от желающих юани и пропускал внутрь, за опущенный полог, откуда то и дело раздавались крики.
– Попробуем войти? – обернулся я к Кайману.
– А почему нет? Попытка не пытка.
Сначала взимавший деньги не хотел нас не пускать, но вождь, заглянув тому в глаза, прошипел:
– Нашлю демонов.
И вопрос решился положительно.
Внутри, в душном полумраке толпились многочисленные зрители, а в центре, на ярко освещенном лампами помосте, за натянутыми канатами сплелись в объятиях два пыхтящих единоборца.
– Хе! – внезапно выдохнул один, и его противник с грохотом полетел спиной на доски.
– А-а-а! – восторженно завопили зрители, а вверху закачались лампы.
Затем, когда они спустились вниз, из-за отгораживающей небольшую часть цирка ширмы появилась вторая пара, и болельщики стали делать ставки.
– Вроде как тотализатор, – шепнул мне на ухо Кайман, отрицательно помотав головой служителю, предложившему нам включиться.
Когда желающие сделали свой выбор, барабаны загремели вновь, началась очередная схватка. По моей скромной оценке, бойцы были не так, чтоб очень, и больше работали на зрителя. В меркантильных целях.
Это дало результаты, публика завелась, и они еще чуть поскакали по помосту. Затем один нанес серию ударов другому, тот повалился как сноп, а болельщики забились в трансе.
– Обувалово, – констатировал Кайман, я молча, кивнул, а на помосте возник распорядитель.
– Уважаемые гости! – завопил он, подняв кверху руки. – Любой желающий может попытать судьбу, сразившись с нашими бойцами! Приз – тысяча юаней!
В толпе возникло оживление, многие стали подталкивать друг друга локтями, а затем на помост взобрался похожий на шкаф крепыш, желающий попытать счастья. Развязав пояс и сбросив халат, он широко развел руки, а из-за ширмы вышел второй. Тот, что победил в первой схватке. Зрители стали заключать пари и делать новые ставки, потом грянули барабаны – бойцы сошлись и начался мордобой, с ударами и бросками.
А еще через пару минут все кончилось. Цирковой атлет корчился на помосте, победивший принимал овации. Далее распорядитель вручил ему приз, крепыш демонстративно пересчитал купюры и, прихватив халат, исчез среди зрителей.
«Подстава», – решил я и стал ждать дальнейшего развития событий.
Вызов повторился с той же суммой, второй из любителей проиграл, и толпа разочарованно взвыла.
– Бой последний и завершающий! – заорал распорядитель, обходя арену, после чего удвоил ставку. Желающих больше не находилось, зазывала стал подзадоривать зрителей, и мы с Кайманом переглянулись.
Вслед за этим я снял накидку, сунул ее приятелю и, растолкав зевак, влез
