Спустя четыре часа мы приземлились в Пекине и на уже ждавшем автомобиле в сопровождении двух мотоциклистов проследовали в ведомственную гостиницу. Там мне был выделен одноместный люкс, после чего лама Уваата отобедал со своим спутником в пустынном ресторане, где тот сообщил, что вечером мы отправляемся в государственную резиденцию Первого лица, именуемую «Дяоюйтай». Известие было воспринято мною с пониманием.
На заходе солнца туда нас из гостиницы доставил вертолет, приземлившийся на громадной парковой территории. Среди ухоженных деревьев, искусственных голубых озер с альпинариями и подстриженных лужаек виднелись помпезные особняки, к одному из которых, окруженному реликтовыми гинко билоба, нас довез автомобиль охраны.
В сопровождении офицера безопасности мы вошли в фойе, выполненное в стиле ренессанс, где нас встретил второй, в гражданском, сопроводивший по мраморной лестнице на второй этаж. Здесь, попросив меня обождать в небольшом холле с дежурным за массивным столом, уставленным телефонами спецсвязи, мои спутники исчезли за высокой, темной полировки дверью. Я присел на один из бархатных стульев у стены под картиной неизвестного мне мастера, изображавшей Великую китайскую стену, и стал скромно ждать. Оглядывая помещение.
Однако созерцать его долго не пришлось, из двери появились инструктор со встретившим нас сотрудником, после чего первый уселся на кожаный диван, а второй сделал мне пригласительный знак – входите. За дверью оказался короткий тамбур, я толкнул вторую и оказался в просторном кабинете, с мягким ковром на полу, отделанном благородными породами дерева, высоким потолком с лепниной и приглушенным светом.
– Подойдите, – раздался негромкий голос.
У открытого окна с бархатными шторами, в дальнем его конце стоял невысокий пожилой человек в сером френче и широких отутюженных штанах, держа в пальцах зажженную сигарету.
Китайскому лидеру тогда было под восемьдесят, но выглядел вождь довольно бодрым. Происходивший из семьи мелкого помещика, он с юных лет занимался революционной деятельностью, в связи с чем был вынужден эмигрировать во Францию, а потом в Советский Союз, где получил блестящее образование. Впоследствии вместе с Красной армией он участвовал в освобождении Китая, а потом занимал крупные государственные посты, став генсеком ЦК КПК и правой рукой великого Мао. Далее, попав в опалу, был их лишен и сослан в провинцию, а после смерти Великого Кормчего, снова возглавил партию и государство, в котором проводил успешные реформы. В прошлом аграрная и отсталая страна становилась индустриальной, показывала небывалые достижения в экономике и уверено продвигалась к светлому будущему, то есть победе коммунизма.
Китаем я интересовался давно, когда еще служил моряком на подводном крейсере. И как-то на политзанятиях, где после событий на Даманском[34] бичевался неверный курс восточного соседа, имел неосторожность привести цитату из выступления Мао Цзедуна, прочитанного в «Известиях». Там диктатор заявлял, что в грядущем веке Поднебесная будет мировым лидером, определяющим всю геополитику. За что стал предметом обсуждения на комсомольском собрании, а политотдельцами едва не был помещен на гауптвахту.
Впоследствии все так и стало.
Проникшись тем, что вспомнил, я сделал несколько шагов вперед, сложил ладони перед грудью, изобразив поклон, и остановился.
– Прошу вас, – указал Дэн Сяопин рукой на кресло у золоченого, с лапами грифона столика, на котором стояла пепельница из нефрита, а рядом голубела открытая пачка сигарет «Панда». Я сел. Диктатор устроился напротив.
Примерно с минуту он молчал, окутавшись дымом и пристально меня разглядывая.
– А вы совсем молодой человек, лама Уваата. И такие способности. Не кажется ли это вам странным? – спросил с легкой иронией.
– В этой жизни да, но были и предшествующие, – уважаемый Председатель. А странностей в нашем мире достаточно. Вы совершенно правы.
– Сначала вы выдали несколько пророчеств в Латинской Америке, затем в Бутане, а теперь у нас. Все они сбылись. Что это?
«Быстро сработала китайская разведка, – подумал я. Не все чекисты у них дубы». После чего изобразил на лице глубокомыслие.
– Это дар небес, – я возвел кверху глаза. – После реинкарнации.
– Вполне научное обоснование, допускаю, – стряхнул диктатор пепел с сигареты. – И кем вы были в прошлом?
– Шахтером, военным моряком, контрразведчиком и прокурором, – не стал я лукавить.
– Так вы знаете будущее? – откинулся он в кресле.
– Да. В некотором роде.
В кабинете возникла тишина, и стало слышно, как размеренно отсчитывает время маятник старинных напольных часов у входной двери.
– Когда я уйду? В иной мир, – последовал вопрос. – Вам это известно?
– Девятнадцатого февраля девяносто седьмого года, – чуть помедлив, ответил я. Вопрос был довольно щепетильный.
– Значит, у меня еще есть время?
– И немало.
– Хочется верить.
– А почему вы стали ламой и прибыли на наш континент? – загасил сигарету в пепельнице сухим пальцем собеседник. – Ведь есть и другие. Та же Америка или Европа.
– Не люблю американцев, – честно ответил я. – Как, впрочем, и европейцев. В новом веке они будут на задворках истории.
– Наши мысли совпадают, – благосклонно кивнул лидер китайских коммунистов. – Так значит мы союзники? – пристально взглянул мне в глаза.
– Можете мною располагать, – сделал то же я. – Лама Уваата слов на ветер не бросает.
– Я это знаю, – снова последовал кивок. – И последний вопрос: – Кто вы по национальности?
– Русский.
– А по виду истинный ханец, – изрек вождь. После чего на его лице мелькнуло подобие улыбки. – Почему вы здесь, а не там, я спрашивать не буду, – констатировал он. – Это, скорее всего, личное.
– Вы правы, – ответил я. Лидер Китая мне все больше нравился. В нем просматривалась мудрость Конфуция. И собеседник, несомненно, был титаном мысли.
Далее перешли к практическим вопросам. Мне было предложено переехать в Пекин, став личным советником Председателя, на что я вежливо отказался. – Наиболее благоприятные условия для моей работы – Тибет, – сказал, постаравшись придать голосу больше искренности. – Оттуда я могу прорицать нужное для государственных и других решений, а вы распоряжаться всем по своему усмотрению.
– Хорошо, – согласился вождь. – А что взамен? Такое дорогого стоит.
– Торжество коммунистических идей и крах мирового капитала. Это меня вполне устроит.
– Вот как? – прищурился Дэн Сяопин. – Наши цели совпадают.
Глава 10
Мессия
Прошло пять лет. Стояла осень 1988-го.
Советский Союза выводил свои войска из Афганистана, Папа римский Иоанн Павел II совершил тринадцатидневную поездку в Уругвай, Перу и Боливию, власти Никарагуа выслали из страны посла США и семь сотрудников американского посольства, обвинив их в подстрекательстве к антиправительственным выступлениям.
Мы с Кайманом сидели на берегу озера вар, расположенного в нескольких сотнях километрах к западу от Лхасы и созерцали видневшуюся в дымке священную гору Кайлас. Манасаровар считалось порождением ума Бога и было создано, чтобы показать его величие и могущество. На тибетском название озера звучало как «Мапан Цхо», что означало «Непобедимое». Один из древних свитков
