***
Одного факела оказалось мало, чтобы отогнать кромешную, непроницаемую тьму, накрывшую коридоры замка Ферглор. Это место когда-то давным-давно блистало, а ныне являло собой мрачное, темное, практически опустошенное помещение, населенное лишь неприкаянно блуждающими призраками, чьи потусторонние голоса иногда раздавались в полной темноте и таким образом развевали царившую в замке гробовую тишину. Мускул на Кариной щеке слегка дрогнул, и девушка нервно сглотнула. Знакомое чувство страха, какое она ощущала тогда, когда только оказалась в домене Рэйвенлофта, снова начало овладевать Карой изнутри и извне. Но рыжеволосая чародейка со свойственным ей упрямством продолжала свой путь. Факел она передала Симзе; сама же пошептала себе на руки, чтобы в них засветился маленький сияющий огненный шарик. Путники осторожно, почти неслышно шагали друг за другом по узкому коридору.
Каждый из них смотрел вперед, словно ожидая, что из-за стены покажется кто-нибудь враждебный им с явным намерением напасть. Но никто не нападал. Только чей-то полуприглушенный голос послышался из глубокой темноты.
— Дитя мое… Остановись… Прекрати это безумие.
Лекси, Симза и дриада не ведали, что это был за голос, но самой Каре он отчего-то показался таким знакомым… и в то же время каким-то чужим, будто бы потусторонним. Как будто это говорил ее отец… и в то же время это был не он. Похоже, мистера Амелла все-таки тоже постигла печальная участь пленника рэйвенлофтских Туманов… Но как он жив остался? Или… судя по голосу, он хоть и жив, но на самом деле… Теряясь в страшных догадках, огневолосая магесса медленно, словно отрешенная, продолжила шагать по коридору, не обращая внимания на предупреждения своего внутреннего голоса, чтобы девушка не ходила дальше. То, что она увидела потом, когда узкий коридор закончился, открывая взору слабо освещенные свечками коридоры с тремя дверьми — направо, налево и прямо — отложилось в памяти ее, Кары Амелл, на всю жизнь. Перед ней стоял зрелый мужчина в белой элегантной мантии, отличающей его, директора невервинтерской Академии, от остальных наставников. Его бледное — если не сказать «бело-серое» — лицо, освещенное огоньком Кары и факелом, который держала подошедшая следом Симза, было малость искажено, а вместо карих глаз в глазницах были пустые глаза, без зрачков, словно выколотые. Его короткие волосы, при жизни бывшие каштановыми с элементами седины, теперь были полностью белого цвета. Сам волшебник выглядел, как живой труп, воскрешенный при помощи некромантии. Его обескровили, как и остальных наставников и студентов школы магов Невервинтера, но при этом он не распластался безжизненно на полу, а стоял на ногах, как живой.
— Отец… — еле слышно, разрывая наступившую тишину на части, проговорила Кара, отказываясь верить своим глазам, чуть ближе подходя к магу. — Что же он с тобой сделал?
Она была бы рада, если бы это был очередной кошмар, из тех, что Темный Лорд подкидывал огненной колдунье во снах, пока она путешествовала по Острову Кошмаров в поисках пережитков ферглорского прошлого. Но нет. То, что она сейчас перед собой лицезрела, было страшной, суровой и жестокой, не замутненной ни единым осколком лжи реальностью. Перед ней стоял не кто иной, как ее отец Рэймонд Амелл. Точнее, то, что от него осталось. Он и так при жизни не очень ладил с непокорной дочерью, а теперь, как было по нему видно, над ним еще поработала черная магия Темного Лорда.
Сердце Кары забилось в бешеном темпе; она с трудом сдерживала рвущуюся наружу ярость. Она снова, как тогда, в Шепчущем лесу, над обескровленной подругой-сокурсницей, мысленно клялась себе, что отомстит повелителю тьмы. И за Хельгу, и за то, что она, Кара, пережила, и за то, что он сделал с ее отцом… Плевать на разногласия, которые были между ним и юной Амелл, — главное, что мастер Рэймонд был для нее единственным родным человеком после смерти матери.
Между тем мистер Амелл продолжал говорить, заставляя Лекси и Кару отступить на шаг назад, дриаду — удержаться за плечо Симзы, чтобы не упасть от давящего страха, а саму вистани — прислониться к стене, кусая губу.
— Остановись, дочь моя, — произносил он неестественным, потусторонним голосом. — Ты идешь по неверному пути. Посмотри, сколько трупов оставила ты после себя… Мастер Сэнд, лучший алхимик Невервинтера… Мастер Джокрис, отец твоей сокурсницы Глины… Эти несчастные студенты и студентки… Сколько невинных погибло из-за тебя…
Этой откровенной лжи в свой адрес Кара стерпеть не могла. Да, она сама по себе была не такой уж и доброй девушкой, чуткой к проблемам других… Но когда ее обвиняли в том, что она не совершала, — это было уже слишком! Хотя, если задуматься, то того же Сэнда, например, Кара с радостью прижгла бы, если бы Темный Лорд с его обескровливающим заклинанием не опередил ее…
«Так, сейчас не время об этом думать. Забудь. Все это — прошлое»
— Мой отец, как бы строг он ни был, никогда не обвинил бы свою дочь в том, что она не делала, — сурово заметила Кара, смотря мертвому волшебнику прямо в его глаза без зрачков. — Черная магия осквернила тебя. Ты сейчас такой же Рэймонд Амелл, как я — Героиня Уотердипа из моей любимой книги!
— Тебя он не послушает, колдунья. Навеки он проклятьем заклеймен, и в том повинно Лорда колдовство, — сумрачно констатировала Симза. — И эта магия сильна настолько, что не развеять тебе эти злые чары, какой бы силой ты ни обладала.
Прежняя Кара в корне не согласилась бы с этим утверждением Симзы и сказала бы, что вистани говорит, как один из преподавателей в Академии. Но Амелл, как бы ни была уверена в своих силах, сейчас, глядя на то, чем стал единственный родной ей человек, понимала, что в словах смуглой поэтессы была горькая правда. Отца у Кары Амелл больше не было. А тот, кто говорил с ней таким знакомым и в то же время таким чужим голосом, — то был обескровленный и оскверненный темной магией труп.
— Если это так… — огонек в руках Кары, служивший своеобразным фонариком, начал потихоньку увеличиваться. — То ты не оставил мне выбора. Ты — не мой отец. Ты — лишь подобие того, что от него осталось, — сфера огня увеличилась до средних размеров и все еще продолжала расти, превращаясь в большой огненный шар. — Я очищу этим пламенем твою душу от скверны и кремирую твое тело. Только так я могу избавить тебя от проклятья.
Волшебник не успел даже защититься магическим барьером, как карающее пламя стало его охватывать —
