— Что-то вспоминаешь?
— Не уверен. Просто… тело что-то такое помнит… или не тело… не знаю. Не заставляй меня вспоминать, мне худо становится…
— Не буду. Ладно, не будем. Тогда пойдём, ты хоть город посмотришь.
— Пойдём. Город — это всегда интересно…
Ягмара оделась в привычный наряд кочевницы: широкие конопляные штаны и просторную рубаху из тонкой козьей кожи. На груди золотом был вышит лик Солнца, рукава украшали беличьи хвосты. Голову прикрыла колпаком с откинутой назад верхушкой. На ноги, после некоторых колебаний, натянула городские сапожки с резными голенищами. Воткнула за пояс железный нож.
Ний её уже ждал.
— Сначала сходим к Мостовой площади, — распорядилась Ягмара, — а там само решится.
— Как скажешь, — отозвался Ний, думая о чём-то своём. — А почему она Мостовая?
— Не знаю, — честно сказала Ягмара. — Может, потому, что её строили как мост?
— В смысле?
— Ну, что не на землю настил уложен, как обычно, а на сваи. Вроде как там когда-то речка была. Или и сейчас есть — под настилом. Да сам всё увидишь.
— Интересно… — и Ний снова погрузился в раздумья.
На улице было тепло, тянул лёгкий ветерок. Пахло свежей берёзовой стружкой — неподалёку ватага плотников чинила дорогу. В доме напротив снимали полотно с окон — стирать и наново отбеливать. Мимо, куда-то торопясь, промчались богато украшенные красные закрытые носилки о восьми носильщиках. Навстречу шли, весело перекликаясь как бы между собой, а на самом деле зазывая покупателей, трое торговцев пирогами с мясом, щавелём и луком; каждый нахваливал свой товар. Из переулка верхом на белой черногривой кобыле выехал учитель, маг Шакир, увидел Ягмару, сдержанно поклонился. Ягмара ответила. Ний поклонился глубоко, в пояс, прижав руку к сердцу.
Жрец придержал кобылу, степенно дождался, когда к нему подошли.
— Моё имя Шакир, — сказал он, обращаясь к Нию, — и я жрец Ахура Мазды. Тебя, юноша, я вижу впервые, но твоё приветствие сказало мне, что и ты не чужд мудрому учению Заратуштры. Прав ли я?
Ний оглянулся на Ягмару, в глазах его мелькнул непонятный испуг.
— Он не знает, магаш Шакир, — сказала Ягмара. — Кто-то запер его воспоминания.
— Да, это так, — сказал Ний. — Я помню себя всего несколько последних дней.
Маг, пристально прищурившись, посмотрел на него.
— Свет Мазды отгородили от тебя злые силы… Приходи сегодня в храм до вечерней стражи. Я попрошу верховного мага, чтобы он поговорил с тобой.
Маг повернул кобылу и не спеша поехал дальше. Кобыла шла с большим достоинством, понимая, кого несёт на себе. Ний пристально смотрел в удаляющёюся красную спину.
— Сегодня мне это снилось, — сказал он, когда маг удалился на приличное расстояние.
— Что — это? — не поняла Ягмара.
— Вот это. Мы с тобой куда-то идём, и наперерез выезжает красный жрец. И зовёт меня очиститься…
— И что ты?
— Я попал куда-то не туда…
— Магаш Шакир зла не сотворит, — сказала Ягмара. — Нужно сходить, раз он зовёт.
— Но я не знаю, какой я веры…
— Это же не важно, — сказала Ягмара. — Это совсем не важно. Только евреи молятся одному своему богу… ну и камневеры тоже. А все остальные вольно заходят в любой храм, который им нужен. Заратуштрийцы учат добру, будахи — безмятежности… да ещё и лечат бесплатно… Отец говорил, что земные боги — это просто могущественные колдуны, спрятавшие свою смерть. За это их жизнь уродует: Кащей высохший, как скелет, Мокошь невозможно толстая, Черномор — злой горбатый карлик… А небесные боги настолько непостижимы и неописуемы, что нам никогда не прислониться к ним, и мы воображаем их такими, какими… какими… в общем, как можем, так и воображаем… Нет-нет, если сам магаш приглашает, да ещё и верховный маг с тобой поговорит — это просто замечательно!
— Ну, не знаю… — пробормотал Ний. — А вдруг, как во сне, попаду куда-то не туда?.. — он посмотрел на Ягмару, как бы ища ответа. — Слушай, а ты огнепоклонница?
— Скорее да, — сказала Ягмара. — Отец говорил, что все верования суть одно, просто люди по-разному описывают то, во что верят. Рассказывал, как три слепых мудреца описывали верблюда…
— Слона, — поправил Ний.
— Кого?
— Слона. Такой огромный, серый, с клыками и с длинным носом… в Персии живут…
Он зажмурился.
— Ты что-то вспомнил? — осторожно спросила Ягмара.
— Да… голова… о, боги, голова… болит…
— Вернёмся домой?
— Н-нет… сейчас пройдёт…
Он подошёл к невысокой ограде, отделявшей цветочный сад купца Нарвата от улицы, и опёрся о неё руками. За оградой забеспокоились собаки, но тут же одна за другой притихли. Ягмаре почудилось трусливое повизгивание.
Ний постоял так недолго, потом повернулся. Лицо его было бледнее, чем прежде, но в глазах появилась какая-то непонятная уверенность.
— Хорошо, — сказал он. — Вечером схожу обязательно.
Но всю оставшуюся дорогу до Мостовой площади он молчал и смотрел не по сторонам, а под ноги. Только на самой площади он глубоко вздохнул и стал растирать себе уши…
Ний стоял с широко открытым ртом и задранной головой. Царский дворец просто ошеломил его своим видом. Четыре этажа, поднимавшиеся вверх террасами, сад на самом верху, прозрачные окна, изысканная мозаика стен… Ягмаре передалось настроение Ния, и она смотрела на привычный вид как будто новыми глазами. Резные ограждения террас завораживали, картины на стенах, стоило чуть отвести от них взгляд, оживали — и вновь замирали, когда на них смотришь. Дерево стен казалось полупрозрачным, как зимний лёд, но лёд тёплый и ласковый. И громадные окна переливались, будто гладь спокойного ручья…
— Как это сделали? — выдохнул он.
— Колдуны помогли, — сказала Ягмара. — Есть у них такие хитрые средства… Пойдём дальше?
— Да… Но я вот откуда-то знаю, что дерево быстро темнеет, а здесь смотрю по сторонам, под ноги…
— Можно и тёмным сделать, — сказала Ягмара. — Многим нравится. Колдунов можно попросить, они другой ил возьмут. Мостовые, например, часто кроют тёмным…
— Ил?
— Ну, так называется.
