Акболат поставил чашу на попону, что заменяла им скатерть. К его удивлению, рука не дрожала.
— Имей в виду — ты можешь отказаться. Сейчас. Ты можешь вернуться из Киша в любой момент, если поймёшь, что обучение слишком тяжело для тебя… — царь налил ему ещё немного медового настоя. — Я уже отправлял туда четверых… ты их должен помнить.
Акболат помнил всех воспитанников, и некоторые из них, старшие, вот так же внезапно и таинственно покидали лагерь. Он, конечно, не знал, кто из них и куда уезжает. Кто-то, получается, сюда. Поэтому он кивнул.
— Все они погибли, — сказал царь. — Что-то ломалось у них внутри.
Солнце продолжало слепить Акболата, и слезы текли теперь из обоих глаз.
13. Возвращение памяти и самые важные вещи
Когда забирали кинжалы у железничего, — пришлось немного подождать сверх обещанного срока, но оно того стоило: кинжалы были великолепные, хоть и с рукоятями из дерева, но дерева не простого, а того, которое на востоке называется «железным»; отличными были и ножны из совсем лёгкого дерева, обтянутые тонкой кожей, — подбежал белолицый рыжеволосый мальчик. У него было странное неправильное лицо — будто тот, кто лепил его, сначала хотел изобразить старичка, а потом на половине работы передумал.
— Госпожа Ягмара? — спросил он странным скрипучим голосом.
— Да, — сказала Ягмара. — А кто ты?
— Я ученик волшебницы Бекторо. Она просит вас посетить её шатёр.
— Прямо сейчас?
— Как можно быстрее.
Ягмара переглянулась с Нием. Тот недоумённо пожал плечами.
— Пойдём, — сказала Ягмара. — А кто такая волшебница Бекторо? Почему она знает обо мне, а я о ней нет?
— О вас стало известно сегодня после суда. А как можно не знать о Бекторо? Она самая прославленная волшебница между Инелеем и Джаигом[15]…
— И что настолько прославленная волшебница хочет от меня?
— Я не знаю. Но, скорее, она полагает, что это вы чего-то захотите от неё…
Шатёр Бекторо, высокий, синий с золотом, находился поблизости от тех рядов, где Ягмара купила оберег для Шеру. Она тогда обратила на него внимание, но не зашла… хотя сейчас, приблизившись, поняла, что зайти ей хотелось. Что-то приманчивое было в узоре…
— Я подожду? — спросил Ний.
— Входите вместе, — послышалось из шатра.
В шатре, хоть полог и был поднят, стоял странный туманный полумрак — будто дымились несколько курилььниц; однако же дымом не пахло. Пахло сухими травами и свежими цветами. Бекторо, одетая в простой кожаный костюм кочевницы, сидела, скрестив ноги, на вышитом войлочном коврике. Она жестом пригласила гостей усаживаться на подушки, коих было немало.
— Будьте гостями, — сказала она глубоким красивым голосом. — Горо, принеси воды.
Рыжий мальчик метнулся куда-то за шатёр. Вернулся он с высоким серебряным кувшином, достал — Ягмаре показалось, прямо из воздуха — три чаши и налил воду. Вода была ледяная и сладкая, словно только что из ключа.
Бекторо поставила свою чашу рядом с собой, посмотрела на Ягмару и спросила:
— Ты из Тикра. Твоих отца и мать зовут Акболатом и Вальдой? Твою восприимницу зовут Колушкой?
— Да, — кивнула Ягмара.
— Тогда ты та, кого я сама собиралась искать…
— Зачем?
— Расскажу чуть позже. Что тебя привело в эти места и кто это с тобой?
— Это… это Ний. Я нашла его в лесу. Он потерял память. Но у него на руке оруч моего отца.
— Покажи, — сказала Бекторо.
Ний приподнялся и протянул левую руку.
Бекторо, прикрыв глаза, положила ладонь на его запястье. Какое-то время сидела молча.
— Да, — сказала она, — это оруч Акболата… Что с ним?
— С отцом? — переспросила Ягмара. — Я думала, все знают…
— Все знают, что его унёс Черномор. Я спрашивала не тебя, девочка, я спрашивала оруч…
Ягмара уставилась в пол. Потом подняла глаза. Букторо всё так же держала Ния за запястье, слабо поглаживая.
— Но нет, — сказала она наконец. — Он молчит. Да и с тобой, мальчик, всё совсем не так просто…
— Мне говорили, — сказал Ний. — Чара…
— Чара есть, но есть ещё что-то за чарой. Какая-то тёмная тайна… Вот что. Расскажите мне всё с самого начала. По возможности с самыми мельчайшими подробностями…
Выслушав историю, Бекторо долго молчала. Потом позвонила в колокольчик. Беззвучно возник рыжий ученик.
— Принеси вино и блюдце.
Ученик вернулся не сразу. В одной руке его был полупустой обвисший мех, в другой — что-то, обёрнутое шёлком. Свёрток он с полупоклоном подал волшебнице, а гостям жестом предложил подставить чаши.
Вино было густым и почти чёрным. Как кровь из синих жил, подумала Ягмара.
— Закройте глаза. Пейте и думайте о своём…
Ягмара так и сделала. О чём думать? И тут же сам собой вспомнился дом, мама, тут же — табуны, и как она несётся вскачь, а рядом скачет отец, его шёлковый плащ развевается, над головой летит ястреб… Вино было сладким, как мёд, и горьким, как полынь. Оно таяло во рту, и даже не надо было глотать. Голова начинала кружиться…
— Достаточно, — сказала Бекторо. — Горо, забери чаши.
Ягмара отдала чашу с сожалением. Ний, кажется, тоже.
На полу перед Бекторо стояло сияющее серебряное блюдо с высокими узорчатыми краями. Она слила туда вино из обеих чаш. Ягмаре показалось, что вино не смешивается, что по середине блюда проходит неровная, но вполне различимая граница…
Бекторо провела над чашей ладонью, и граница исчезла. Но вдруг появились какие-то пятна и пузырьки. Потом над чашей стал подыматься лёгкий дымок.
Теперь Бекторо держала обе руки над чашей, будто положив их на невидимый купол. Под куполом продолжало что-то происходить. В вине образовался островок, приподнялся, наклонился, обрушился. К ладоням волшебницы потянулись струйки и капли, не дотягивались, падали обратно. Потом Ягмаре показалось, что под руками Бекторо мелькнул парус…
И вдруг всё исчезло. Теперь вино было чёрным и блестящим, как лучший дёготь.
Бекторо убрала руки. Лицо её
