Они по-прежнему скрывали ото всех свою связь, хотя в том и не было особой нужды: Фрида уже и не спрашивала, где Маргери пропадает по ночам, делая вид, что ничего не замечает; Санса поглядывала исподтишка, молчаливо наблюдая за ними обоими, и взгляд её был красноречивее слов. Давос вёл себя как обычно, но лишь в силу природной деликатности, и Джон не сомневался — десница Станниса тоже был в курсе. Тормунд, которому светские условности, что собаке пятая нога, то и дело подшучивал, делая это совершенно недвусмысленно, чем доводил до бешенства Фриду, за честь госпожи готовую убить любого. Мизинец, занятый собственными проблемами, не говорил ничего — куда больше его волновала Санса, что по-прежнему не подпускала мужа к себе. Правда, случайно услышав разговор двух служанок, Джон узнал, что они всё же подтвердили свой брак, но почти каждую ночь спали в разных комнатах.
— Бейлишу это пойдёт на пользу, — хихикнула Маргери, и Джону показалось, что в её голосе скользнуло злорадство.
Не то, что бы он сам был в восторге от Мизинца, но, Маргери, как ему казалось, вполне ладила с протектором Долины.
— Он тебя чем-то обидел?
— Нет, — ответила она, — но будет полезно сбить с него спесь.
Не могла же она сказать Джону об их договоре? Да и какое это теперь имеет значение? Дело почти сделано, и они с Бейлишем квиты: он получил Сансу, а она вот-вот станет королевой Севера. “Наверное, я его люблю”, промелькнуло в голове, и Маргери улыбнулась собственным мыслям. Она уже не думала о том, что сказала бы леди Оленна, о её иронично-снисходительной ухмылке, и о том, что счастливейшие из браков держатся отнюдь не на любви. Ей просто нравилось находиться рядом с ним, засыпать и просыпаться в обнимку, нравился его запах. С ним Маргери вновь чувствовала себя живой. И даже Винтерфелл уже не казался ей мрачной молчаливой громадиной — Маргери видела его красоту, чувствовала это суровое северное очарование, и начинала понимать, почему отец так много и с восторгом рассказывал ей о северных замках. Ничего здесь больше не напоминало о Болтонах, и Санса была права, обещая Рамси, что вся память о нём исчезнет.
Тем временем подготовка к войне шла полным ходом: двор превратился в кишащий муравейник, ежедневно прибывали всё новые и новые люди, пестрели под окнами знамена Великих Домов, а возле стен всего за неделю вырос настоящий палаточный городок. Кузнецы без устали ковали оружие, конюхи приводили в порядок лошадей, шумели и кричали рядовые солдаты… Маргери всё это было знакомо — то же самое творилось и в лагере Ренли Баратеона, но сейчас казалось, что с тех пор минула целая жизнь.
С Джоном она теперь виделась лишь по вечерам: с рассвета и до темноты он пропадал в лагере, взяв подготовку под личный контроль. Иногда она выходила на стену, наблюдая за ним и понимая, что не ошиблась. Устав ждать очередного письма (а прошел уже целый месяц), она написала бабушке, что армия северян готовится к походу, и через неделю выйдет на столицу.
Маргери и Арья должны были остаться в Винтерфелле, а Санса с Петиром отправиться в Долину. Младшая Старк, к удивлению всех, смиренно отнеслась к такому решению, что, конечно, вызвало подозрение. Арья оставила свои тренировки, и на все указания отвечала “да, хорошо”, “конечно” и всё в таком духе.
— Когда они двинутся в путь, я переоденусь рядовым и пойду с ними, — поделилась она с Маргери. — Ты со мной?
— Не боишься, что выдам тебя Джону? — усмехнулась Тирелл.
Но Арья лишь фыркнула:
— Можно подумать, он и сам этого не подозревает. Но у меня есть свои счёты к королеве Серсее. Как и у тебя, — добавила она многозначительно.
Конечно, Маргери не собиралась её “сдавать”, к тому же в том, как сказала сама Арья, не было никакой нужды.
— А ты не думала о том, каково будет Джону и Сансе, если ты погибнешь?
— Возможно, мы все скоро умрём, — Арья пожала плечами, — да и потом… разве здесь мы будем в безопасности? Что с нами будет, если армия Иных прорвётся за Стену? — младшая Старк передёрнулась, — лучше уж пасть от меча, чем стать… вот такой. Да и не смогу я сидеть здесь.
В словах Арьи был резон. Давно ли сама Маргери едва ли не каждую ночь грезила о том, как будет смотреть в глаза умирающей Серсее? И всё же… теперь, ей было, что терять.
— Поступай, как знаешь, — ответила она. — Мешать тебе я не стану, но и помогать тоже.
— Ты хочешь выйти за него замуж? — напрямую спросила Арья.
— Может, для тебя это и странно, — усмехнулась Маргери, — но не все женщины грезят о том, как будут рубить головы врагам.
— Я тоже об этом не мечтала, — ответила Арья с неожиданной серьёзностью, — мне всегда нравилось оружие, нравились тренировки с моим учителем Сирио Форелем, — вздохнула она, вспомнив погибшего наставника, — но я никогда не хотела становиться убийцей. Однако, пришлось, — тихо сказала Арья.
— Что ты чувствовала, когда убивала Фрея и его сыновей?
Воцарилось молчание. Этот вопрос с самого начала не давал ей покоя, Маргери было важно, жизненно необходимо услышать на него ответ.
— Торжество, — Арья посмотрела ей в глаза, — правда, длилось оно недолго. И так бывает всегда.
То же самое говорил ей и Джон.
— И ты всё ещё хочешь убить Серсею?
— Да провались она в пекло, — сплюнула Арья, — не я, так кто-нибудь другой отправит её в ад, — несколько секунд она молчала, и, наконец сказала, вздохнув, — я должна быть там. Должна, понимаешь?
Маргери была не уверена, что понимает. Вернее, что понимает до конца. Одним лишь богам ведомо, что пережила эта маленькая девочка с глазами старого уставшего воина, и что творится у неё на душе.
— Ну а мне-то ты почему доверилась? — спросила она. — Ты же меня почти не знаешь.
— Я знаю Сансу и Джона, — Арья мягко улыбнулась, — они не пустили бы в наш дом плохого человека. А потому и я верю тебе.
От её слов Маргери сделалось совсем уж нехорошо. Не она ли всего
