— Уверена? — он отстранился и, тяжело дыша, посмотрел мне в глаза.
Даже сейчас, будучи заведенным до предела, Алекс, в отличие от меня не терял рассудок. Но и я точно знала, чего хочу.
— Хватит болтать. Просто продолжай.
…Ничего общего с тем, что пишут в любовных романах, это не имело. Впрочем, и отвращения (о котором всякий раз говорили нам монахини в воскресной школе) я не испытала. Скорее это было… странно. Сначала больно, а потом непривычно. Я только-только привыкла к новому ощущению и даже начала чувствовать нечто похожее на удовольствие, когда все закончилось. И все же ни тогда, ни после я не пожалела об этом.
Мы с Алексом еще долго лежали в обнимку, приходя в себя, и это понравилось мне больше, чем заниматься сексом. Хотя, Джессика говорила мне, что «первый блин всегда комом» и не стоит ждать от него многого. «В этом деле главное привыкнуть, освоиться, и вот тогда-то…» авторитетно заявляла она, хотя сама на тот момент оставалась девственницей, зато очень любила шерстить тематические форумы, чтобы, когда придет время быть, по ее словам, «во всеоружии».
— Хочешь, съездим куда-нибудь? — предложил Алекс, когда мы вышли из душа.
— Нет, — я покачала головой.
Мне не хотелось ни на прогулку, ни в ресторан, ни даже на тот замечательный корабль в Пассау, о котором я так грезила. У нас было слишком мало времени, чтобы тратить его на подобную ерунду.
В итоге мы просто поехали в супермаркет, взяли шампанское и замороженную пиццу, которую я потом едва не спалила в духовке, и устроили домашний ужин на двоих.
День клонился к закату, и комнату наполняли багряно-золотые краски уходящего солнца. Мы сидели на ковре, не удосужившись даже одеться, пили шампанское, грызли пригоревшую пиццу… Кроме нас в доме никого не было, но я все равно чувствовала легкий страх, сидя посреди гостиной в чем мать родила и с бокалом в руке. Это заводило, но куда сильнее было ощущение простого человеческого счастья. Того самого, незайтеливого, но ради которого стоит жить.
Мне не верилось, что мы — это мы, и это все происходит с нами. Алекс будто прочитал мои мысли, а, может, сам думал о том же, и коснулся моей руки. Притянул к себе и поцеловал. Нежно, глубоко.
— Жаль, что это лето не может длиться вечно, — вздохнул он.
— Но ты можешь приехать ко мне зимой. Например, после Рождества.
Я помнила, что в январе Марси должна была родить, и твердо вознамерилась сделать это в вашингтонской клинике, которой заведовала ее сестра. Отец, само собой, поедет с ней, а, значит, у нас с Алексом будет время.
— Возможно. Я скучаю по Америке, — признался он. — Хотя, это уже не моя страна. Мой дом здесь.
Мы не строили планов, но чем меньше времени оставалось до моего отъезда, тем сильнее я хотела остаться. Австрия не казалась мне идеальным местом, мне было не понять ее размеренной жизни, но я бы, пожалуй, могла к этому привыкнуть. Впрочем, думать об этом до окончания колледжа не имело смысла. Я разослала письма в двенадцать учебных заведений, и в телефонном разговоре отец сказал, что на семь из них пришли ответы, так что выбор у меня есть. И это была еще одна причина, по которой я уезжала раньше — нужно было уладить все дела.
— Если у меня не получится, ты можешь приехать сама.
— Может быть.
Я боялась что-то загадывать. Когда так делаешь, то потом это почти всегда выходит боком. Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах.
Итак, четырнадцатого августа я уже ехала в аэропорт. Остаться вдвоем нам, конечно, не удалось — Ирвин, Агнесс и Фанни отправились с нами.
— Вот, наконец-то стал нормально ездить, — Агнесс удовлетворенно посмотрела на спидометр. — Ни к чему разгоняться. Быстро едешь, тихо понесут, — философски добавила она.
Алекс ничего не ответил, но я-то знала правду. Он ехал медленно не потому, что боялся аварии — просто растягивал время, быть может, даже неосознанно. Я смотрела в окно, прощаясь с разноцветными домиками и кукурузными полями, узкими речками и каменными мостами. Хотелось запечатлеть в памяти как можно больше, напитаться воспоминаниями, чтобы хватило на год вперед.
Я не знала, вернусь ли еще сюда, боялась что-то загадывать, но очень хотела верить. Конечно, все могло измениться — Алекс мог встретить кого-то и забыть обо мне, или я влюбиться в другого, учитывая, что мне предстоит учиться в колледже — все, что угодно могло случиться с нами.
До регистрации оставалось полтора часа, когда мы приехали, и Агнесс предложила скоротать это время в кафе. Быстро расправившись с бисквитом и кофе, я отошла под предлогом того, что мне нужно в туалет, но направилась в зал ожидания внутренних рейсов.
Алекс уже ждал меня там — стоял у панорамного окна, повернувшись спиной. Я остановилась и на несколько мгновений залюбовалась им, но времени у нас было в обрез.
— Наверное, нам стоит сейчас сбежать, — я тихо подошла к нему и обняла со спины, скрестив руки на груди.
— Хорошая идея, — я не видела его лица, но была готова поклясться, что он улыбнулся. — Покупаем билеты и вперед? — Алекс накрыл мои ладони своими.
Он повернулся ко мне и обнял. Черт побери, я могла простоять так целую вечность, уткнувшись лицом ему в плечо.
— Я постараюсь приехать на Рождество, — Алекс покрепче прижал меня к себе и поцеловал в висок. — Не обещаю, но сделаю все возможное.
О чем мы думали тогда? У нас не было ни единого шанса на счастливый исход, всего дно обстоятельство напрочь перечеркивало любую вероятность, но нам было плевать. Я прижималась к нему, разрываясь от противоречивых чувств — счастья и безнадежности. Мы были так близко и так далеко одновременно.
Аэропорт вокруг нас жил своей жизнью — сновали люди, взлетали в воздух и приземлялись самолеты, мир крутился, двигался, но для нас время застыло. И как бы дорого я дала за возможность если не остановить, то хотя бы замедлить этот бег.
Мне хотелось впитать в себя все — ощущение крепких рук на моей спине, звуки шагов и колес чемоданов, окружающие нас, гул самолетных турбин по ту строну окна, запахи духов, кофе и резины багажной ленты.
Жалкие крупицы украденного времени таяли,
