Микодез прекратил игру, мимоходом поинтересовавшись, как дела у кадета, и открыл один из файлов по истории Джедао. Открыл еще один – по Куджену. Четыре столетия в одном файле, девять – в другом. В обоих содержались досадные пробелы. Или, скорее, досье Джедао содержало столько подробностей, сколько и ожидалось, минус неизменный медленный распад истории. Никто не ожидал, что он окажется бомбой замедленного действия. А вот Куджен так долго скрывал своё досье, что Микодез не доверял всему, содержащемуся в нем. Но надо же было с чего-то начать.
Джедао ответил на вторую попытку Микодеза связаться с ним простым сообщением: «Предлагаю сделку, Шуос-чжо. Не мешайте мне, а я не буду мешать вам. С остальным разберемся, когда с Хафн будет покончено».
Неплохое предложение, если уж на то пошло. Даже если у Микодеза и его штаба были веские основания полагать, что основной план Джедао заключался в том, чтобы Хафн протянули как можно дольше. Он ведь не мог претендовать на славу защитника гекзархата без захватчика. Впрочем, избавление от Хафн не очень-то поможет, поскольку у гекзархата полным-полно других врагов, но это может внести разлад в планы немертвого генерала. Микодез не ответил на сообщение. Джедао в любом случае не нуждался в его заверениях.
Гекзарх Шуос сосредоточился на Куджене, чье исчезновение оставило странную дыру в его жизни. Они не были друзьями. Куджен понимал дружбу как абстрактное понятие, но по-настоящему дружить с другим человеком мог не больше, чем акула с какой-нибудь рыбкой.
Однако они были коллегами и много раз советовались друг с другом с той поры, как Микодез занял свой пост. Микодез до этого момента не понимал, что в опасной степени привязался к Куджену. Но он любил вызовы, и нельзя было отрицать, что отношения с Кудженом, какими бы сердечными они ни казались, никогда не были безопасными.
Микодез дважды посещал родную станцию Куджена. Куджен предпочитал, чтобы фракцией управляли его фальшивые гекзархи – по крайней мере, так он говорил, хотя у Микодеза были веские доказательства того, что истинный гекзарх внимательно следил за тем, что делалось от его имени. Через двенадцать лет после того, как сам Микодез занял пост, Файан сделалась фальшивым гекзархом при обстоятельствах, которые убедительно свидетельствовали о том, что Куджен разобрался с её предшественником, присвоившим часть бюджета. Он потом стал техником в личном штате Куджена – «Нет смысла растрачивать талант», – беспечно заявил тот. Растратчик сделался милым и послушным после того, что с ним сделал истинный гекзарх.
Пристрастие Куджена к красоте не ограничивалось мужчинами (редко – женщинами или альтами). Он окружил себя роскошью, собранной во множестве миров гекзархата. Если бы Микодез не знал – по скудным сведениям, – что Хаджорет Куджен провел детство в качестве беженца на планете, название которой дважды менялось за последние девять столетий, он догадался бы об этом по особой одержимости Куджена всем – от ковров ручной работы до стеклянных цветов и шкафчиков, инкрустированных морскими ушками и осколками лунного камня. Он собирал эти предметы, но забывал о них после того, как они становились его собственностью. Микодез давным-давно оставил попытки подкупить его такими пустяками. Когда он действительно нуждался в услуге, то предлагал древние секстанты и искусно сработанные модели планетных систем – артефакты, которые взывали к ученому в Куджене.
Файан перестала колебаться, и её люди взяли под контроль старую базу Куджена. Микодез ожидал, что она будет в ближайшие десять лет безуспешно переворачивать там все вверх дном в поисках ключей к разгадке. Он бы предложил помощь, но она вряд ли согласится. А ещё она ему не доверяет. Что ж, вполне справедливо. Поскольку он все это время взращивал свою репутацию, не стоило винить людей за то, что они теперь относились к ней всерьез.
– …Мики.
Использование детского прозвища заставило Микодеза поднять глаза. Истрадез не воспользовался бы им, если бы кто-то из начальников отделов остался в зале.
– Да? – сказал он и потер глаза. В животе заурчало. Когда он ел в последний раз?
– Ну ладно, печенье, – сказал Истрадез. Он стоял над братом, уперев руки в бока. – Раз уж я все равно не смогу заставить тебя съесть что-то получше. А потом ты пойдешь спать.
– Не говори ерунды, – ответил Микодез. – Ты не рассказал мне, что за хрень произошла на заседании.
Истрадез недоверчиво уставился на него.
– Шутишь? Ты все это время спал? С открытыми глазами или я не знаю как. Обычно ты справляешься с такими делами лучше, чем вот так.
– Я не мог заснуть, это… – Микодез сверился с аугментом. М-да, очевидно, он и впрямь спал.
Тон Истрадеза смягчился.
– Что ж, не все так плохо. Ты пропустил зрелищную перебранку между разведкой и пропагандой. Я расскажу тебе позже, обещаю. Можешь поспать в моей комнате, а я прикрою тебя, пока ты снова не будешь в форме.
– Ладно, – сказал Микодез, раз уж он явно проигрывал этот раунд. – Ладно.
– Я тебя провожу.
– Нет, в этом нет необходимости.
Истрадез заметно поколебался, потом кивнул. Он вернулся к столу, схватил холодный спринг-ролл и вложил его в руку Микодеза.
– Меня не волнует, что ты будешь выглядеть как ребенок, стащивший это с подноса с закусками. Съешь. – И он стоял над Микодезом, пока тот и впрямь не съел. Затем пришлось выпить полстакана воды, чтобы запить съеденное, потому что оно высохло. Он сделал себе пометку: поговорить на эту тему с кухней.
Микодез отправился в покои брата кружным путем, решив, что в спешке нет нужды. Он забавлялся тем, что нацепил циничную улыбку Истрадеза и ссутулился, как бы говоря всем своим видом: «Да, у меня лицо гекзарха, ну и что?». Истрадез был лучшим актером, поскольку от этого зависела его жизнь, но Микодезу нравилось держать руку на пульсе.
Он вёл рукой по зелёным стенам, которые время от времени оживлялись картинами, изображающими весело скачущих лис или, для разнообразия, скромных лунных зайцев. Иногда он подумывал о том, чтобы взять отпуск. Увы, он покидал Цитадель редко, лишь когда церемонии высшего уровня требовали его присутствия. А в остальном от него было больше всего толку здесь, в вечно бодрствующем сердце фракции Шуос.
Войдя в апартаменты Истрадеза, он едва не вызвал охрану. В комнате кто-то был. Но потом она встала с дивана, неспешно шелестя шелками, позвякивая жемчугами с бронзовым отливом на шее, запястьях и лодыжках, и он расслабился.
– Спайрель, – проговорил Микодез, когда дверь закрылась, и они остались наедине.
Она подплыла к нему в облаке благоухания и обняла – не совсем платонически. Спайрель, Микодез и Истрадез однажды переспали втроем, потому что Спайрель проявила интерес, Истрадез был пьян в стельку и думал, что это действительно забавная идея, а Микодезу
