Точно вам говорю.
– Мы учтем. Тебе удалось выяснить, что несут в сектор ходоки?
– Только личное стрелковое оружие.
– Гарантируешь? Никаких бомб?
– Только если кто-то из них сам бомба. Но не думаю, что люди научились разбавлять кровь тротилом.
– Слово «бомба» имеет и переносный смысл, – заметил Призрак. – Кто-то из группы может обладать опасным знанием или навыком.
– Тогда это Старый, – уверенно заключил Инженер. – Сосредоточь основное внимание на этом наемнике, Призрак. И прошу вас обоих: в ближайшее время не отвлекайте меня по мелочам. Очень скоро все будет готово для главной атаки. Мне нужно сосредоточиться.
Инженер оборвал мысленную связь со шпионом, но оставил разум открытым для Призрака. Помощник знал, что хозяин поступит именно так. И дело было в не в способности опытных псиоников видеть туманное будущее. Просто Призрак не успел доложить хозяину о положении прочих дел, а тот, в свою очередь, явно хотел дать еще какое-то указание относительно группы Старого.
– Сначала ты, – приказал Инженер.
– Приграничье занято нами в десяти секторах. Пока сопротивляются две базы. Одну мы уничтожим не позже, чем через два часа. С последней сложнее.
– Д-3?
– Да. Военные забаррикадировались на складах и успешно отбивают все наши атаки.
– Разве штаб до сих пор не приказал им отступить?
– Наши братья в тылу противника делают все возможное, чтобы внушить людям в штабе МИС страх и трепет перед нашей армией, но они не могут вложить им в головы конкретные мысли. Пока сопротивляется база Д-3, у штаба будут оставаться сомнения. И надежда. Братья опасаются, что люди могут бросить в бой тяжелую технику. Если это случится, прорыв к Д-3 может стать началом успешного контрнаступления противника.
– Этого не случится, – уверенно парировал Инженер. – Я хорошо знаю психологию людей. Они деморализованы и скорее разбомбят базу, чем рискнут прорываться к ней. Так для них проще и безопаснее. А оправдать свою слабость они смогут нежеланием нести потери. Гарнизон базы против группировки прорыва – арифметика будет на стороне штаба.
– Бомбардировка может нанести заметный урон нашей армии в секторе Д-3.
– Никакой бомбардировки не будет. Когда люди созреют до такого решения, у них появятся новые боевые задачи. Более важные, чем очистка Приграничья от наших тварей.
– Тебе удалось растормошить кристалл?
– Да, Призрак, удалось. Через несколько часов он будет готов открыть еще дюжину переходов, и тогда...
– Понимаю.
– Вот и отлично. Иди.
– Ты хотел уточнить задание, – напомнил Призрак. – Я почувствовал это.
– Ах да. Я хотел облегчить тебе задачу. Не пытайся вычислить, кто из ходоков наш агент. Убей всех. Так будет лучше.
6. Зона, 13.02.13, четырнадцать часов
Покинутое жителями еще после первой катастрофы поселение Корогод славилось тем, что к нему до сих пор нельзя было подойти незамеченным. Практически все заброшенные населенные пункты Зоны утонули в густых зарослях кустарника или молодняка; от некоторых, например, Заполья или Иловницы, не осталось и следа, а Корогод до сих пор стоял, окруженный болотами, и был отлично виден с любого направления. В сравнении с видами тридцатилетней давности пейзаж вокруг деревни все-таки изменился: лес отвоевал у бескрайних полей примерно треть территории, а крупные острова среди болот превратились в участки непроходимых джунглей, настолько на них разросся кустарник, но в целом все осталось таким же, как прежде. Держать курс на руины поселка было легко, даже когда до цели оставалось еще несколько километров.
Когда группа выбралась наконец из леса и устроила короткий привал на опушке, внимательнее всех отнеслась к изучению дальнейшего маршрута Ольга. Она прошла немного вправо, постояла у края раскинувшегося перед группой болота, изучила через оптический прицел вид далеких развалин и вернулась к товарищам. О результатах своих наблюдений она никому не доложила.
Да ее никто и не спрашивал. Андрей сидел у дерева, прикрыв глаза, а Скаут и Татьяна лежали пластом, и все, что им было сейчас интересно, – отдых и баночка энергетика.
После старта у озера Кринка Андрей позволил сделать лишь два коротких привала и категорически запретил использовать любые стимулирующие напитки или таблетки. Измотанная четверка довольствовалась водой и галетами из сухпайка. Никакие мольбы и стоны на Лунева не подействовали. Единственное, чем он облегчил участь товарищей, было обещание, что на следующем привале им будет позволено открыть одну из трех припасенных каждым ходоком банок энергетического напитка.
Все без исключения ходоки отлично понимали, что Лунев не лютует, а действует сугубо рационально. Не в том дело, что Андрей предвидел массу трудностей впереди и берег энергетик на крайний случай, – нет, Старый исходил не из фантазий, а из точного расчета продолжительности пути. До цели оставалось от двух до шести часов ходу, в зависимости от ситуации. Энергетик, на рецепте которого озолотились некоторые ученые Приграничья, был особенным напитком, вовсе не таким, как его аналоги на Большой земле. После приема он начинал действовать минут через пятнадцать, но лишь через четыре часа эффект достигал своего пика, на котором держался еще около четырех часов, а затем медленно шел на спад. То есть «взбодриться», как настоятельно требовал Скаут, имело смысл только выйдя на окраину Корогода. Что сейчас, собственно, и произошло.
Лунев первым распечатал банку и осушил ее, не отрываясь, залпом. Подавать дополнительные команды не потребовалось. Остальные последовали примеру лидера, причем осушили свои банки тоже в один прием.
– Подойдем к цели, пейте по второй, – сказал Андрей. – Эффект усилится и продлится. Должно хватить почти на сутки. Не выберемся за это время, выпьем по третьей, будет еще полсуток в запасе.
– А последствия? – с опаской спросила Татьяна.
– Обычные. – Андрей пожал плечами. – Когда отпустит – слабость, нервное истощение и непреодолимая сонливость. Сутки крепкого сна, и все пройдет.
– Кошмар какой-то. – Татьяна опасливо взглянула на баночку с нарисованным тигром.
– Стимуляторов без последствий не бывает. Нет, если не злоупотреблять и ограничиться одной банкой в сутки, то не будет вообще никаких побочных эффектов. Но в рейде так не всегда получается.
– Никогда так не получается, – уточнил Скаут. – А иногда и по десять банок в сутки приходится высасывать. Некоторых потом на неделю в госпитале закрывают. В психиатрическом отделении.
– Но ведь это... ненормально! Так относиться к своему здоровью нельзя!
– Здоровье, сударыня, – это кондиция живого организма, – напыжившись, изрек Скаут. – Мертвый нездоров по определению. Мне так один доктор сказал, когда я в психушке после недельного рейда очнулся. Иногда лучше здоровье слегка подпортить, чем вовсе его лишиться. Вместе с жизнью. Согласны?
– Лучше не ходить в такие долгие рейды!
– Ну, тогда уж вообще – лучше не ходить в Зону, а работать бухгалтером в Конотопе.
– Почему там? – сдерживая смех, вдруг спросила Ольга.
– А почему не там? – В глазах у Скаута сверкнули веселые искры. – Славный городок. Тишина, покой, музеи, натовская военная база, там жвачку можно на молоко выменять.
– Вы энергетик пили или что покрепче? – стряхивая дремоту, спросил Андрей. – Очнулись, как вижу?
– Еще пять минут, командир! – Скаут сделал вид, что массирует ноги. – Ходули перегрелись, пусть остынут. Нас же никто не догоняет. Оля, я прав?
– Я никого не чувствую.
– Ну вот!
