— Как ты здесь… — не договорила Диана, чувства переполняли.
— Сюрприз, — как на день рождении сказала мама, улыбаясь.
Вика долго не говорила, стояла, разглядывала дом. Диана крепко обнимала, не отпускала.
— Ты её такими темпами задушишь, — сказала мать.
Весь день проливался моросивший дождь, продолжался до сих пор. Всё продолжение дня для Нины неудачно. Сегодня её, как назло, спросили на русском, когда она впервые не подготовилась. Сегодня у неё порвалась юбка на перемене, самая любимая. Сегодня не пришёл Рассел в школу. Сегодня рано утром умер её джунгарский хомяк. У неё нет настроения, нет желания идти куда-то. В любой другой день, но только не сегодня. Писала Расселу, что не пойдёт… он обиделся… Она передумала, написала «пойду», Рассел передумал обижаться. Выбора нет, придётся идти.
Глядела на небольшой выбор одежды, рассматривала в чём пойти, переписываясь одновременно, то с Дианой, то с Расселом.
— Куда собралась в такую погоду? — Спросил злым тоном Хантер.
— Слушай, а тебе-то что, разве тебе было когда-то до меня дело?
— Опять начинаешь?!
— Нет… а не скажешь, что было со мной тогда… в ту самую ночь, когда я шла одна домой, когда от меня все отвернулись, ты же был там… ты знаешь, тебе рассказали, — губы дрожали, говоря всё.
— Нет, я не знаю, послушай, — он успокаивал, но со злостью получалось сложнее, — это всего лишь слухи! — повысил голос, взяв за плечи, смотрел в глаза. Она хотела плакать, — слушай, тебя никто не тронет. Я убью любого за тебя, ты слышишь?!
— Где ты был? Тогда, — смотрели друг другу в глаза. Хантер обнял Нину.
В мыслях пронеслись отрывки той ночи, секундные картинки и чувства. Холод, дождь, ветер, мокрые ноги: такое чувствовала Нина.
— Меня унижали, — продолжала она, моргая чаще, — ты слышал, что про меня говорили?
— Это…
— Ты слышал?!!! — она закричала, — это правда?
Хантер молчал, прикусывая нижнюю губу, отводил взгляд то на стену, то на потолок. Мотал головой, схватился одной рукой за голову.
— Нет, нет.
Она отвернулась, отвлёкшись телефоном. Шмыгала из-за слёз на глазах. Хантер ушёл, закрыв дверь в комнату Нины. Рукавом от водолазки, вытерев мокрые глаза, подошла к зеркалу, расчесывала короткие волосы, сильнее, сильнее. «Больше этого не случится, больше я никогда не буду такой, как они. Я решила, что больше этого не будет». «Нина рассуждала так, понимала внутри, происшедшее ночью. Она всегда думает, не проходит ни дня, чтобы не думала об этом». Расчесывала, всё глубже, впиваясь расческой в кожу, чувствовала боль в груди… Она ненавидела себя… эту жизнь, этот день.
Дождь продолжался. Спешил по дороге, видя своё отражение в луже, наступая, шлёпая по воде, не замечая, шёл Рассел. Ему не нравилась такая погода, он тоже не хотел идти, но сказав сразу Нине, его бы здесь не было. Он блуждал один, Эдд не брал трубку, конечно, после вчерашнего…
«Раньше все девушки для Рассела были одинаковы, встречался с ними только «для галочки», Нина разбудила в нём одно чувство, была предметом, которого не хочется обнять или поцеловать, а которого хочется любить». Зашел в цветочный магазин, но несчастный день взял своё: красных роз там нет, не рисковал, ушёл без цветов. По пути купил коробку конфет, самую дорогую.
2
Небо тёмное. За густыми тучами не видно солнце, красные, заходящие лучи немного проходили сквозь проблески, но на секунд 20 не меньше. В «летнем саду», так называли самый большой парк в Александрове, под желтыми ветками клёна, на красивой скамейке сидел Эдд. Дождь стих, немного моросил. Его отпустили гулять, но ненадолго, только на час. Он не хотел видеть Рассела, никого не хотел видеть. Мимо шло много людей, представлял, что чувствует каждый, мимо проходящий человек, какую боль он испытывает. Так их учили на психологии: «Проблемы бывают у каждого! Не нужно думать, что такую боль испытывайте только вы! Просто, нужно осознать, что проблемы не являются причиной для того чтобы…» на этом месте Эдд забыл слова Марии Викторовны. Покой прервал знакомый голос, приближавшийся. Повернул голову, щурил глаза, увидел Кайлу и Майкла. Они вышагивали, державшись за руки.
Улыбка с лица Майкла пропала, заметив Эдда. Кайла заметила тоже. Подсели к нему. Эдд скрестил руки на груди, делал вид, точно не видит их.
— Эдди! — Не унималась Кайла, улыбаясь, — Мне рассказали, что у вас вчера было.
— А было что? Ты не рассказала, почему? — Говорил Майкл грубым голосом.
— Эдди!
— Не называй меня. — Эдд говорил, глядя на речку, серебристые волны красивые под красными лучами, — опять начинаешь? А Майкл знает?
— Чего? — Спросил Майкл, крепко обнял Кайлу, что та пыталась разжать его большие руки.
— Шантажировать меня будешь? — Предупредила Кайла, поцеловала Майкла в губы. «Она говорила всегда так лестно и протяжно».
— Нет, я буду правду говорить!
— Попробуй, мой сладкий, — в воздухе сделала поцелуй, адресованный Эдду.
— Майкл, а ты знал, что Кайла подкатывает ко мне… — Майкл не удивился, — постоянно говорит пошлые вещи и…
— Иии что? — перебила Кайла, — Ты и правда поверил, что он ничего не знает, он всё знает, это как игра. Я разрешаю ему играть с некоторыми девочками, а он разрешает мне играть с некоторыми мальчиками.
— Что? — Эдд удивился, подняв брови кверху. В голову бы никогда такое не пришло. «Какого чёрта? Играть? Зачем… насколько нужно быть отбитым, что бы такое делать?», — Почему? Для чего?
— Мне нравиться это. — Кайла улыбалась, поправляла свои красивые, мрачные волосы.
— Тебя Курт превратил в… — он не мог подобрать нужного слова.
— Вы все так старательно обсуждаете, как я встречалась с Куртом, что у нас было, а ты знаешь, Эдди, что у нас было? Нет?! Ну тогда послушай. Он подошёл ко мне сказал, что я ему нравлюсь… это было в девятом классе. А я влюбилась, серьёзно влюбилась, я никогда не любила так. До него у меня было кучу парней, он знал это. Думал, что я извращенка, но я такой не была, нет! Он вечно давал мне свои деньги, тыкал в меня ими, постоянно говорил о том, какое богатство у его родителей. А знаешь, я плевать тогда хотела на его деньги, мне нужен был он. Я готова была на всё, ради него… Он хотел меня изнасиловать, я ему не далась… — Эдд смотрел на Кайлу. Теперь он знал всё. Сожалел ей, мог помочь, не знал как. — Я тогда была не одна, был Саймон и Равиль, они услышали, как я кричала, звала на помощь; они оттащили этого ублюдка, хотели его избить, но я сказала: «Не надо!»… А потом я узнаю, что он меня не любил… Дура, надо было, чтоб его избили в тот день.
— Мне очень жаль… я, правда, не знал, — Эдд продолжал смотреть в её глаза, напуганные, полные ненависти и боли, — но зачем становиться такой?
— Какой? — Переспросила она удивлённо, но так
