Я перевернула следующую карту. Не хотела даже ступать на тот путь.
– Мир. Что она означает?
Еще одно великолепное изображение. Юная женщина с двумя жезлами, невидимый бриз развевает шлейф ее бледно-лилового платья. В углах карты нарисованы: человек, орел, бык и крылатый лев.
Андреас постучал пальцем по карте.
– Это ваши страхи. Вы готовы сдаться, потому что боитесь неудачи.
Я перевернула следующие две карты. Императрица и Солнце. Что мне помогает и что противодействует.
– Императрица – время собирать урожай. Прекрасное время, чтобы завести семью или следовать зову сердца. Солнце, наоборот, вызывает некоторые задержки. Если проявите упорство, то добьетесь того, к чему стремитесь, в сияющем ореоле славы.
Я выдохнула через нос. Все это – чушь, но, должна признать, она подозрительно точно описывала мои затруднения.
– Андреас, – начала я, еще не готовая увидеть последнюю карту, – а что значит Звезда?
Он моргнул от такой перемены темы, но потом задумчиво свел брови.
– Звезда очень интересная карта. Она говорит о переменах личности… надежде… успешных начинаниях. Хотя в раскладах ее можно толковать очень по-разному. Почему вы спрашиваете?
– Просто интересно.
Не желая обсуждать последнюю жертву убийства, я перевернула оставшуюся карту и хмуро уставилась на нее. Не было необходимости читать название внизу, художник прекрасно справился с автопортретом. С карты мне ухмылялся Мефистофель, опасный блеск в глазах почти идеально повторял взгляд живого молодого человека.
– Маг, – сказал Андреас, не отрывая глаз от карты, – наиболее вероятный исход в вашем будущем. Однако берегитесь сделок, условий которых не сможете выполнить. Дьявол сидит в каждом из нас. Он часто заставляет поверить во что-то, скрывая истину на виду.
От этих слов, так похожих на мои собственные мысли, по коже пробежал холодок. Андреас прикусил губу, как будто аккуратно взвешивая каждое слово.
– Будьте осторожны с тем, кому отдаете свое сердце. И еще больше опасайтесь тех, кто стремится его украсть.
Глава 19. Трещина в отношениях
Прогулочная палуба
Королевский почтовый пароход «Этрурия»
5 января 1889 года
Томас стоял, прислонившись к стене, напротив музыкального салона и доедал печенье. Увидев, что я вышла из импровизированного «шатра» предсказателя и задержалась на пороге, он расплылся в улыбке и взял второе.
– Клянусь, я собирался выручать тебя от Великолепного Андреаса… как только доем печенье. Вот. – Он протянул печенье мне. – Разве это не самое вкусное, что ты когда-либо пробовала? Естественно, не считая меня.
Я фыркнула. Томас был прохвостом и флиртовал ужасно, но я не могла отрицать, что мне это по душе. Несмотря на снедающее меня беспокойство после карты Мага и открытия, что гадать на таро умеют многие артисты, я сунула печенье в рот и чуть не застонала. Это и правда было одно из самых вкусных лакомств, которые я когда-либо ела.
– Даже не хочется знать, в каком количестве масла его готовят.
Томас хмыкнул и на мгновение сделал вид, что размышляет.
– Наверное, лучше не знать, Уодсворт. И ты совершенно точно не захочешь знать, сколько на него сыплют сахара. – Он подал мне руку, и мы неспешно пошли к кают-компании. – Ну что, Андреас одарил тебя прозрением будущего? Я слышал, что его магическое зеркало очень популярно. Какая-то девушка очень громко говорила о своем будущем муже. Очевидно, она увидела в зеркале его отражение, и оно ей не понравилось.
Я озадаченно глянула на него, но ничего не сказала.
– Я расцениваю твое молчание как знак восхищения нашими детьми. Держу пари, что большую часть они возьмут от меня. Мои кресуэлльские гены великолепны. Хотя ты тоже произведешь прелестных малышей. – Он ласково похлопал меня по руке. – Но не будь к себе слишком строга. Ничего не поделать, мы знаем, кто из нас прекраснее.
Я остановилась разинув рот.
– Наши дети?
Томас склонил голову набок.
– Знаешь… это такие маленькие люди, которые пускают слюни и, пока не вырастут, требуют невероятного количества внимания? У нас их будет целый выводок.
– Ты шутишь, я…
По коридору шел Мефистофель в сопровождении Цзяня и Аниши. Подняв голову и заметив нас, он изогнул губы в своей фирменной самодовольной ухмылке. Оторвавшись от артистов, он пожал несколько с готовностью протянутых рук. Я молилась про себя, чтобы он не упомянул наши танцы прошлой ночью.
– Мисс Уодсворт, какой приятный сюрприз. – Мефистофель взял мою руку, сделал вид, что целует ее, и достал из воздуха чернильно-синюю розу. – Роза для прелестной Одри Роуз.
– О, чудесно, – сказал Томас. – Сатана решил выбраться из ада и присоединиться к нам. Хотя не знал, что он промышляет дешевыми трюками.
Мефистофель переключил внимание на моего спутника, словно только что его заметил.
– Сатана. Дьявол. Князь Преисподней. Не забывайте, что Люцифер был падшим ангелом – как мне представляется, довольно привлекательным. Если роль подходит… – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, всегда рад вас видеть, мистер Кресуэлл, но, если позволите, мне нужно поговорить с вашей… – Он намеренно опустил взгляд на мой безымянный палец без кольца. – Подругой, не так ли?
Когда Томас стиснул зубы, Мефистофель не улыбнулся, но прямо-таки излучал удовлетворение.
– Не волнуйтесь. Я быстро ее верну. Если она захочет вернуться.
Томас барабанил пальцами по бокам. То ли ждал, что я откажусь, то ли размышлял, сильно ли рассердится дядя, обнаружив, что я ушла без сопровождения, с человеком, которого он не одобряет. Я посмотрела на Мефистофеля и прикусила губу. Я не хотела покидать Томаса, но должно было произойти что-то значительное, если хозяин карнавала захотел поговорить раньше назначенной встречи. Я шагнула к нему и остановилась.
Томас набрал в легкие воздуха.
– Если я наткнусь на твоего дядю, скажу ему, что тебе понадобилось чуть больше времени для сборов. Встретимся у твоей каюты через полчаса.
– Томас. – Я протянула к нему руку и тут же опустила. – Спасибо.
– Не за что. – Он поцеловал меня в щеку, не обращая внимания на нахмурившегося зрителя. – Ты всегда вольна делать что хочешь. Даже если идешь со странным, броско одетым человеком в пароходный трюм, пока кто-то из его труппы убивает женщин. – Мефистофель громко выдохнул, и глаза Томаса вспыхнули удовольствием. – Увидимся.
– Если мой костюм такой броский, тогда почему вы уставились на него, будто он ваша истинная любовь? – спросил фокусник.
– Томас, – предостерегла я. – Не надо обсуждать его сюртук. Он пропустил тихий час и не в духе.
– В детской оставалось только одно место, и я подумал, что оно для мистера Кресуэлла.
Я спрятала улыбку, а Томас уставился на артиста как на оживший труп.
– Мисс Уодсворт? – с нетерпением спросил Мефистофель. – Идемте?
Он предложил руку, но я не приняла ее и направилась к прогулочной палубе без посторонней помощи. Настроение после гадания на таро уже было мерзким, а после внезапного появления Мефистофеля, самого
