– Где вы это взяли?
– Подбросили мне в каюту две ночи назад. Ни записки, ни объяснения. – Он забрал лоскут, сложил и опять спрятал в сюртуке. – Я решил, что уронила прислуга, когда убирала, но теперь не уверен.
Он вытащил из другого кармана еще один клочок красной ткани: на этом были ржавые пятна. Кровь.
– Такой же шелк. Этот подбросили прошлой ночью.
– Похоже, это тот же шелк мисс Креншо.
– «Похоже»? – фыркнул Мефистофель. – Почему бы не сказать с уверенностью, что это ткань от ее платья? Может, я владею ловкостью рук, но вы, мисс Уодсворт, знаете толк в ловкости слов.
– Как ученый я не могу опрометчиво заявлять о чем-либо с первого взгляда, – холодно ответила я. – Похоже, что ткань та же самая. Поскольку я не осмотрела ее платье, то не могу с абсолютной уверенностью подтвердить, что она та же. Похожая? Определенно. Та же самая? – Я повела плечом. У Мефистофеля заходили желваки. – Можете раздражаться сколько вам угодно, но память создает еще лучшие иллюзии, чем вы. Взять ваше высказывание «Обмани глаза, убеди разум». Разве это не та же концепция в действии?
– Прекрасно. Пойдете со мной в каюту мисс Креншо? Попутно мы поищем научные доказательства того, что кусок ткани, который, похоже, оторван от ее платья, и в самом деле от него.
– Вломиться в ее каюту не самая хорошая идея, особенно при том, что это место преступления.
– Что делает его более привлекательным. – Он встал и предложил мне руку. – Давайте за это возьмемся. Уверен, что довольно скоро капитан придет за вами.
– Я разве сказала «да»?
– Но «нет» тоже не сказали. – Он поднял уголок рта. – Знаю, что вы жаждете решить эту загадку, как и я, мисс Уодсворт. До меня стали доходить жалобы от зрителей, что не сулит «Лунному карнавалу» блестящего будущего. Так вы поможете мне проникнуть в ее каюту или нет? Как вы сказали, она мертва. Сомневаюсь, что она будет возражать против расследования.
Я нерешительно показала на сцену.
– А как же номер с молочным бидоном?
– Вам просто придется подождать до завтрашнего вечера и насладиться им вместе с остальными пассажирами. – Он опять протянул руку. – Готовы к небольшому преступлению?
Определенно, готова я не была. С неприятным предчувствием я встала и последовала за фокусником к пустой каюте убитой женщины, уже жалея о своей глупости.
Глава 22. Пирожные и маски
Прогулочная палуба
Королевский почтовый пароход «Этрурия»
5 января 1889 года
Мы вышли на прогулочную палубу, где царил хаос иного рода, чем полчаса назад.
Подобно полчищам муравьев, команда и артисты разбирали шатры, складывали черно-бело-серебристые полотнища и убирали до следующего веселья под луной. Пассажиры ушли предаваться иным порокам, чем сладости и деликатесы. Полуголые девушки на ходулях больше не танцевали, словно призрачные змеи в корзинах, покачиваясь в ритме моря и чарующей музыки. Клоуны и разряженные девицы размазали густой грим, который теперь казался рваной плотью поверх их собственной кожи. Но несмотря на усталость и грязь ни один не снял маску.
– Почему они не снимают маски после представления?
Мефистофель вздернул подбородок.
– Они зарабатывают двадцать долларов в неделю плюс пирожные с одним условием: всегда носить маски. Всегда.
– Вы кормите их одними пирожными? – Я подняла бровь. – И они соглашаются на такое?
– Вряд ли. – Он хмыкнул. – Это значит, что еда входит в их жалование.
Я нахмурилась: ох уж этот цирковой жаргон, да еще и условие; ужасно много правил для группы людей, которые желают жить без них.
– А Гарри Гудини вы не заставляете выполнять пункт про маску, – заметила я. – Это не вызывает недовольства? Я думала, что правила должны быть одинаковы для всех.
Мефистофель кивнул на противоположную сторону и повел меня по пустынной палубе правого борта. Вокруг скрипели канаты, да время от времени мимо прогуливались пассажиры. Ветер, словно потревоженный зверь, с силой трепал воротник, и я старалась не дрожать.
– Гарри другой, – наконец произнес он. – Однажды он станет легендой, помяните мои слова. Человек вроде него уже носит маску: он заново создает себя из пепла. Зачем ему маскировка, если он и так каждый вечер становится новой личностью, сбрасывая еще частицу прежнего Гарри?
– А какой он, прежний Гарри?
По правде говоря, я не ожидала ответа, но Мефистофель был полон сюрпризов.
– Он венгерский иммигрант, но знаете, что сам он называет своей родиной? Эпплтон, штат Висконсин. У Гарри так много невидимых масок, что ни одна материальная не будет достоверной.
– Гарри хотя бы его настоящее имя? – в шутку спросила я.
– Нет. Его зовут Эрик.
– Эрик?
– Эрик Вайс. Если это правда. Никто, кроме его матери, не может знать точно. – Мефистофель отсчитал каюты и замедлил шаг. – Мы пришли.
Мы остановились у третьей от кормы каюты. Вспомнив дядино утверждение о том, что убийцы часто возвращаются на место преступления, я резко развернулась и осмотрелась. Позади нас находилось ограждение и бесконечное море. С обеих сторон от двери каюты на стене висели шлюпки, словно чучела охотничьих трофеев. Спрятаться было почти негде, так что я задумалась о том, как вынесли тело.
– Откуда вы знаете, какая каюта принадлежит мисс Креншо? – вдруг спросила я. Мефистофеля не было, когда мы осматривали ее в прошлый раз. – Вы бывали тут раньше? Как вы узнали, что тот лоскут от ее платья? – Мне в голову пришла еще одна мысль, и я прищурилась. – Вы были любовниками?
– Вы ревнуете? Мисс Уодсворт, меня на всех хватит. Хотя, если вы желаете быть одной-единственной, то нам надо обсудить ситуацию с Кресуэллом. Я не люблю делиться, если связал себя обязательствами.
Я не соизволила ответить на подобную глупость. Хотя эти слова и добавили загадки в последние часы жизни мисс Креншо. Если она была с Мефистофелем, мог ли кто-нибудь следить за ним? Я снова подумала о Касси. Ревновала ли она к его ночным эскападам? Или ее муж последовал за ним сюда, надеясь свалить на него вину за преступления?
Мефистофель похлопал ладонями по жилету и нахмурился. Он вывернул карманы, ощупал поля цилиндра и, наклонившись, обшарил подошвы сапог.
– Еще… минутку…
– Серьезно? – Я закатила глаза, сообразив, что он ищет. – Чтобы у вас и не было отмычки?
– Я похож на Гудини? – ощетинился он. – Это он Король наручников.
– Очевидно, иначе мы уже осматривали бы каюту, а не торчали здесь.
Я вытащила шляпную булавку и бедром отпихнула Мефистофеля в сторону. Он одобрительно присвистнул, когда я вставила булавку в замок и подвигала ею, пока не услышала приглушенный щелчок. Гудини не единственный счастливый обладатель такого дара. Если бы я все-таки сбежала с цирком, то могла бы выступать под псевдонимом Королева наручников. Мысленно поблагодарив отца за то, что мне пришлось освоить этот трюк, я коротко вдохнула и толкнула дверь.
– И кто теперь кудесник? – спросила я через плечо. – Возможно, я буду ассистировать мистеру Гудини
