– Хорошо. Ваши предположения по поводу экипажа? Смогли уцелеть? Какова вероятность благополучного исхода экспедиции?
– Скорее всего, экипаж погиб! Окно для старта с Марса закрывается на днях, даже в случае их выживания и удачного попадания на комплекс шансов вернуться немного. По длинной траектории им не продержаться, корабль не рассчитан на такую продолжительность, запасов воздуха, воды не хватит, даже со всеми натяжками. Прогноз неутешителен.
– Сергей Кожемякович, спасибо! Подготовьте, пожалуйста, представление к государственным наградам…
– В закрытом списке? – Министр нечаянно перебил президента.
– Разумеется. И наверное, посмертно… – Владилен Владиленович вяло посмотрел на министра обороны, вытащил черного вороного коня из ровного строя шахматных фигур, любезно расставленных Кожемяковичем, и направился к выходу: – Пойду к премьеру, проверю на нем Гомера!
Часть четвертая
Coda
Глава 1
Оживление на автостоянке начинается примерно около шести часов утра. Редкие автовладельцы, ответственно относящиеся к своей работе, стягиваются к машинам, зябко поеживаясь на ветру. Кто-то заглядывает под капот автомобиля, проделывая известные положенные по эксплуатации процедуры, проверяют уровень масла, силясь рассмотреть нужные на щупе метки, отворачивают неподатливые крышки бачков тормозной жидкости и антифриза, бегают, как угорелые, с манометром, измеряя давление в шинах. Кто-то, наоборот, поверхностно относящиеся к техническому состоянию авто, недовольно запихивают себя в салон, спешно запускают двигатель и без прогрева вылетают прочь со стоянки. Кто-то же бережно смахивает прилипшую пыль ветошью, попрыскивая предварительно на стекло моющим средством из пластикового бутылька.
Разные люди, разные автомобили, и дальнейшая судьба их сложится тоже по-разному. Пройдут ли вместе до конца своих дней или разбегутся после непродолжительного общения, ведомо лишь на небесах и, в меньшей степени, базе данных ГИБДД. Случаются, конечно, и радостные повторные встречи, нежданно появляющиеся на нелегком жизненном пути, но чаще они мимолетны и с накипью грусти. Ого, это же моя бывшая проехала, узнал ее по царапине на правом боковом зеркале, постарела-то как, и уже провожаешь с сочувствием и снисходительностью. Счастливых тебе поворотов, милая!
Разъедутся ранние пташки, и с восходом солнца налетит основной косяк, безудержно галдящий, куда-то всегда спешащий, с азартом покрикивая, бранясь между собой. Деловитые водители большегрузов, удачливые бизнесмены, мелкие клерки, опаздывающие работники сферы услуг и обслуживания, заботливые мамашки, отвозящие своих чад в детский сад или школу, соберутся вместе и, как обычно, организуют пробку при выезде со стоянки, не делая скидку на пол, возраст и расовую принадлежность. Таким образом повторяется изо дня в день, невзирая на времена года. Поругавшись утром, вечером, того и гляди, идут, обнявшись, смеясь и настойчиво предлагая взаймы. Но в выходной день стояночная жизнь ненадолго замирает, никто никуда не торопится, дети не плачут от попавшего на них снега или грязи, слетающего слой за слоем с крыши автомобиля, энергичными движениями смахивающими щеткой мамы или папы. Тишина и идиллия!
В это же воскресное утро было по-другому. Двенадцатитактовый блюз сотрясал глубину парковки, казалось, еще немного – и защитного цвета кунг пустится во все тяжкие, подпрыгивая и переваливаясь в ритм грохочущей музыки. Тяжелые гитарные рифы сопереживали пронзительному и тонкому вокалу, то туго переплетались, как разворошенный клубок змей, то расставаясь, расходились на октаву, чтобы вновь слиться в музыкальном экстазе под несмолкаемый гром барабанов. Охрана знала, что такой хоррор на стоянке слушает только Олег-камазист. Напьется и требует продолжения банкета, и, как всегда, за праздничным столом он окажется один. Или просто забыл выключить телефон, уснул, впрочем, и такое случалось довольно часто, жди теперь, когда батарейка сядет.
Ночью он сидел на кушетке перед поставленной вкось табуреткой, покачиваясь, с пьяных шар муслякая огрызок карандаша, и старательно выводил на листке бумаги латиницей слово «CODA». Потом, когда проснется, схватится за раскалывающуюся голову, красными с бодуна глазами окинет грязный маслянистый стол, нальет из оплавленного чайника воды, жадно доест оставшийся кусок нарезки бекона и, пошатываясь, враскачку выползет на свежий весенний воздух. Какая сода? Откуда она? Понаписал, блин! Завязывать нужно с пьянством, а то придет еще в голову позвонить в ФСБ и сказать в трубку изменившимся от выпитого голосом:
– Магазин «Черное amp; Белое» на улице Курортной заминирован. Требую прекратить выпуск алкогольного напитка «Тройка», и немедленно, сию секунду. Иначе через три дня, три ночи и три часа три человека взорвут этот рассадник зла к едрене фене три раза!
«Пора завязывать, не пойду до туалета, пока Сани нет, можно сходить по-маленькому и на его заднее колесо автомобиля». Грузовик, покрывшийся за ночь свисающими сосульками, угрюмо приготовился к непристойной экзекуции. «Как же надоели эти алкаши! Трезвые – люди как люди: и отремонтируют, и помоют, и из кузова мусор выметут, а как нажрутся, хоть волком вой, ржут, галдят и оправляются чуть ли не на кабину. Сани на них не хватает, где же он, забыл меня, умотал за своим призрачным счастьем, колеса некому теперь подкачать, на дисках сижу. Эх, засада!»
Олег целеустремленно приближался к предававшемуся воспоминаниям грузовику, на ходу хаотично нашаривая понадобившуюся внезапно ширинку. Судя по всему, заднее колесо было отброшено сразу, не успевал. Опухшие от изнурительного писательского труда воспаленные глаза судорожно искали приемлемую для гажения площадку. Неожиданно он застыл на месте, с изумлением рассматривая надпись на выпавшем ночью снежке. Забыл подлец? Ходил тут, орал благим матом, песни пел, фурил, где ни попадя. Во как уставился, ничего не помнит! На снегу перед самой кабиной, каллиграфическим, если так можно выразиться, почерком, тоже с большой натяжкой, сверкала соломенно-желтым, почечным цветом фраза «CODA»!! С жирными двумя восклицательными знаками на конце! Не сказать, что надпись была выведена идеально, но для современного изобразительного искусства являла определенный интерес, этакий эталон пофигизма и ярчайшего разгильдяйства, помноженный на народную тягу ко всему прекрасному. Крупными, с классическим наклоном, буквами, с завитушным соединением и закругленностью, достойной отличника по русскому языку, она, как будто последняя надежда попавшего на необитаемый остров Робинзона, как сигнал SOS, выложенный на песке, красноречиво взывала к небесам, приглашая пристально обратить на себя внимание.
Выделенные восклицательные знаки свидетельствовали только об одном – что это еще не точка. Думай, всяк проходящий мимо, размышляй, включи мозги, пошевели извилинами. Олег и старался так поступить, окончательно забыв о цели своего прихода. Опять сода? Что за сода такая? Какая, нахрен, сода?
