– Уж в этом я мастер, – улыбаюсь я, соглашаясь на ее условия.
В то время как Джеки умывается и приводит себя в порядок, я возвращаюсь на кухню и ставлю тесто на рулеты с корицей – ее любимым лакомством. Пока я занят булочками, она тихо возвращается и заново расставляет на столе не тронутую с утра еду.
– Садись Тодд, мы же так и не позавтракали, – говорит она и я, слегка улыбаясь, приземляюсь на свое место.
– Это предложение заключить перемирие, или еда отравлена? – уточняю я, пытаясь ее хоть немного развеселить.
– А ты попробуй и узнаешь, – отвечает она, подталкивая ко мне тарелку с яичницей.
Следующие несколько недель пролетают незаметно: работы и домашних обязанностей становится все больше, а одиночество ощущается всё сильнее. Мы больше не разговариваем на тему участия в восстании.
А ночами мне все также снится она. Я больше не могу называть ее по имени… Больно.
Солнце садится прямо на крышу «нашего дома», кажется, руку протяни и поймаешь оранжевый шар в свою ладонь. Оно так ярко светит за ее спиной, что лица не видно. Китнисс разворачивается ко мне, смеётся, но когда я пытаюсь до нее дотянуться, пальцы покрываются кровью… её кровью.
– Китнисс! – кричу я и резко сажусь на диване, тяжело дыша в темноту.
Тру ладонями лицо и медленно бреду к окну: мне нужен глоток свежего воздуха. Пытаюсь распахнуть створки, но рама не поддаётся. Тогда я открываю дверь и выхожу на крыльцо.
Неспеша опускаюсь на деревянные ступеньки и смотрю, как на небе яркими точками рассыпались звезды. Окидываю взглядом долину, ставшую моим убежищем.
– Не спится? – произносит сонно Джеки и пристраивается рядом, тоже поднимая взгляд наверх.
– Прости, что разбудил, – складываю руки на груди и прислоняюсь головой к старой деревянной двери, – кошмар приснился. С тех пор как мы сбежали, я почти каждую ночь вижу ее во сне. И всякий раз она умирает.
– Надо просто перетерпеть, Тодд, – тихо говорит Жаклин. – А что еще остается? Только жить и терпеть.
Я ничего не могу сделать. Пока я даже не знаю точно, что с ней. Жива ли она?
«Жить и терпеть», – думаю я.
А где-то там она…
И я шепчу, шепчу ей, где бы она сейчас ни была: «Только живи, прошу тебя. Только живи».
Комментарий к Глава 4. Тодд
Дорогие мои, у меня недавно спросили в личке: когда будет новая глава. К сожалению, я сама иногда не могу ответить точно, но чтобы не пропустить обновление, просто зайдите в мой профиль и нажмите кнопку “Добавить автора в избранное”!
И да, плюсик или просто пара слов в комментариях очень порадуют автора.
Ваша VH
========== Глава 5. Китнисс ==========
Резко распахиваю глаза, внезапно дернувшись из-за разбудившего меня вопля. Подпираю ладонью голову и пытаюсь сфокусировать взгляд на очередном докладчике. Кажется, я опять задремала.
– Госпожа Президент, надеюсь Вы помните, что именно мои парни взорвали мост на границе с Капитолием, – вскакивая со стула, кричит Джоанна Мейсон, Победительница и ментор из Дистрикта-7. – А на прошлой неделе мы потеряли двадцать человек во Втором. Двадцать! Кто-то оповестил миротворцев, и отряд расстреляли быстрее, чем они смогли даже в город войти.
Судя по тому, как эта эффектная брюнетка прямо глядит в глаза главе Тринадцатого, становится ясно: у неё есть стержень, а её мужеству можно только позавидовать.
– Пока Четвёртый и Шестой сидят, поджав хвосты, мы вновь разгребаем всё дерьмо, за которое никто другой не хочет браться. А сейчас Вы просите послать моих ребят в Двенадцатый? Вы случайно не забыли, что в прошлый раз все шестеро оттуда не вернулись?! У Вас же теперь есть эти двое, – она гневно разворачивается, указывая рукой на меня и Гейла, – пусть отправляются туда и начинают, наконец, приносить пользу.
– Мисс Мейсон, – голос президента Альмы Койн звучит так мягко и в тоже время уверенно, – мы ценим участие Вас и Ваших подопечных в деле революции, но Двенадцатый еще не готов, тем более Ваши отряды имеют самый большой опыт, ведь Седьмой был первым из дистриктов, примкнувших к Восстанию.
Они продолжают перепираться, а я пытаюсь собрать воедино всю информацию, свалившуюся мне на голову так внезапно. Только утром нас с напарником нашли на границе со Вторым и привезли в эти темные катакомбы. Я предполагаю, что уже наступил вечер, а, может, и ночь, окон-то тут нет.
Сегодняшний день кажется таким длинным, будто не закончится и спустя вечность. Я пытаюсь поменьше зевать, хотя усталость даёт о себе знать ломотой в теле и лёгким головокружением. Нервно отбиваю ритм ногой, я жду, когда же, наконец, это собрание закончится, и мы сможем вернуться в любезно предоставленные нам для жилья железные коробки, больше похожие на тюремные камеры.
Все семьдесят пять лет, прошедших с Темных Времен, когда мы умирали на играх, трудились в поте лица, получая копейки, мучились от голода и сходили с ума от безысходности, Тринадцатый жил, развивался и наращивал боевую мощь.
Забытый всеми, но не Капитолием, он разрастался глубже и глубже под землю, как корневая система многовекового дерева. Даже, если захочешь срубить, с трудом в этом преуспеешь.
Как только нас доставили в подземный город, стало ясно: мы попали в огромный армейский механизм, где люди лишь мелкие винтики, по отдельности ничего не значащие. Практически с порога нам выдали по паре серых комбинезонов, грубые ботинки, а также рубашку и брюки такого же мышиного цвета. Не выделяться –вот главный принцип. Вряд ли такой жизни можно позавидовать, но эти люди не просто сумели выжить, но и бросили вызов Капитолию, поэтому их есть за что уважать.
За последний час бесконечной болтовни я уловила, что мы с Гейлом включены в особый отряд Победителей. И хотя мы не одержали победу в Играх, но, за неимением альтернативы, нам позволили числиться наравне с другими. Хеймитч уже слишком стар и по большей части пьян, чтобы от него был хоть какой-то толк. Да и где он сейчас, я даже не представляю.
Нас вывезли из окрестностей Капитолия вместе с Бити, как мятежники и обещали, и с тех пор, как мы прибыли, гения я больше не видела. Слышала лишь, что он должен постоянно находиться в штабе, отвечая за кибербезопасность Тринадцатого.
Собрание подходит к концу, и солдаты, наконец, расходятся. Боггс, командующий армией Дистрикта-13, просит нас с Гейлом остаться, а сам разворачивается на каблуках и ровным шагом покидает кабинет.
Я поднимаюсь со стула, разминая затекшие от долгого сидения конечности, и встаю
