Хейзел протягивает руку и слегка сжимает мое плечо.
— Видеть, что ты рядом, и у вас вновь все хорошо… это для меня самое большое счастье. Когда я наблюдаю за вами, будто гляжу на себя с Джаспером. Гейл очень сильно похож на него.
Чувствую, как к моему горлу подступает ком. Кто знал, что на меня возлагаются такие ожидания. Я вытираю потные руки о ткань брюк и вновь натягиваю фальшивую улыбку.
За столом наконец образуется тишина, нарушаемая лишь прихлебыванием или жеванием, и я рада, что семья Хоторнов решила оставить тему наших с Гейлом отношений.
— А ты возьмёшь нашу фамилию? — видимо, Пози выяснила ещё не все, что планировала. — Мне всегда так хотелось иметь сестру, а то братья — это отстой!
Я делаю глоток воды и закашливаюсь. Вик ставит свои локти на стол и закрывает лицо руками.
— Пози Хоторн! Выбирай слова! — вскидывается Хейзел, — Ты поела, отнеси тарелки и быстро на занятия!
Сестрёнка Гейла послушно встаёт и убегает из столовой. Я поступаю также, пока меня тут ненароком замуж не выдали.
В коридорах загораются проекторы и я останавливаюсь, чтобы услышать последние новости. С экрана смотрит президент Тринадцатого Альма Коин.
На протяжении многих лет правительство Панема делало вид, что Тринадцатого больше не существует, поскольку официальная точка зрения гласила, что дистрикт был уничтожен во время бомбардировок, вместе со всем населением. Для Сноу признать существование подземного города — все равно, что расписаться в собственной неудаче.
Но после нашей успешной агитационной работы среди населения дистриктов, продолжать кормить людей люжью стало невозможно. Сопротивление сделалось слишком серьезным и заметным. Сноу не может больше ни игнорировать мятежи, ни притворяться, будто Тринадцатого не существует, — поэтому они попытаются уничтожить нас. А значит мы нанесем удар первыми.
Вчера в Дистриктах Восемь и Девять начались открытые столкновения с миротворцами. И я призываю всех к участию в становлении нового Свободного Панема!
***
Я просыпаюсь от кошмара. Мне кажется, что если я вновь закрою глаза, то увижу перед собой Пита и Прим.
Чувствую, как бешено колотится сердце. Оно бьется настолько сильно, что я слышу его. Я задыхаюсь и вся покрылась испариной.
Я откидываю одеяло, тянусь и включаю лампу. Комната освещается, и я вскрикиваю, заметив, что в моей постели кто-то есть. От крика парень просыпается и резко садится. Я громко шепчу:
— Какого черта ты здесь делаешь?
Гейл смотрит на часы, потом трет глаза ладонями. Очухавшись от сна, он кладет руку мне на колено.
— Я не мог оставить тебя одну. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — он прикасается к моей шее и проводит пальцем по щеке. — Кошмар приснился?
Я не могу злиться, видя его в своей постели, такого заботливого… Хотя так и убила бы. Но не имею права, все-таки я сама дала ему ключ. Правда, я не ожидала, что Хоторн решит им воспользоваться в первый же день. С тех пор, как Энни переехала к Финнику, у меня так и не появилась соседка.
— Китнисс? — я вздрагиваю, сообразив, что давно уже молчу, просто уставившись на друга.
— Прости, что ты сказал? А то я задумалась.
Он прижимается лбом к моему и гладит меня по плечам. Наши взгляды встречаются.
— Я пришёл к тебе вечером, хотел поговорить, но ты уже уснула, поэтому решил остаться, — он запускает руку в волосы и широко зевает.
— О чем ты хотел поговорить? Это срочно?
— Бити приходил. Сказал, что скоро мои новые документы будут готовы, и я уезжаю в Двенадцатый.
— В Двенадцатый? — словно испорченный магнитофон повторяю я. — Надолго?
— Минимум на месяц. А там дальше как получится.
— Что ты там будешь делать?
— Надо подготовить шахтёров к смене власти, — невесело улыбаясь, говорит он. — События повторяются, какая ирония, верно? Я уж думал, что навсегда забуду, как выглядит угольный штрек, а теперь меня вновь записывают в проходчики.
— Ты будешь работать в шахте? А если тебя узнают? — кажется, эта затея нравится мне все меньше.
— Видимо, да, — отвечает он, — если узнают, то только свои, ребята из бригады, да соседи. Но они не выдадут.
— А миротворцы?
— Боггс уверяет, что весь состав миротворцев сменили месяц назад, Треда тоже перевели в другой дистрикт. Так что главное, чтобы местные жители не сдали.
Он мешкает с минуту, а потом берет мою руку в свои тёплые ладони.
— Я знаю, для тебя это сложно, но я не могу не спросить. Ты поедешь со мной? Тебе не обязательно оставаться там на все время, но, по-моему, тебе нужно, попрощаться что ли, отпустить… Ты сможешь вернуться вместе с проводником обратно через пару дней, — он искренне желает мне помочь, да я и сама понимаю, что пока не попрощаюсь со своей семьей, не смогу продолжить нормально жить — каждую ночь так и буду просыпаться от кошмаров. — Но если ты решишь остаться… остаться со мной в Двенадцатом, я буду очень счастлив.
— Хорошо, — шепчу я. — Я должна… наконец закрыть эту главу своей жизни.
Гейл осторожно касается моей щеки и медленно склоняется ко мне, одновременно притягивая мои плечи навстречу. Закрыв глаза, я ощущаю его дыхание… все ближе и ближе. Он медленно целует сначала нижнюю губу, потом верхнюю. Я прижимаюсь к нему, чтобы ответить на поцелуй, но он легонько отстраняет меня. Удивленно открыв глаза, я вижу, что он улыбается.
— Спасибо, — шепчет он, нависая надо мной, и снова накрывает мои губы. Уже более грубо и властно.
Его поцелуи, как огонь. Его голос звучит иначе. Сдавленно и настойчиво. Прямо сейчас его взгляд говорит о том, что он сделает все, о чем бы я его не попросила, и это такое странное и сильное чувство.
Почувствовав его явно ощутимую эрекцию, я смущаюсь — стыд достигает моего лица, окрашивая его свекольно-красным. Снова закрыв глаза, я глубоко дышу, пытаясь успокоиться и подавить в себе нестерпимое желание сбежать. Я почему-то боюсь близости с Гейлом. На секунду представляю, что целую Пита и ненавижу себя за это. Вздрагиваю, ощущая горячие губы на своей шее, оставляющие на коже словно следы пламени. Пит делал по-другому.
Как мне перестать сравнивать их?
Почему огонь Гейла не может разжечь тот голод, который пробуждал Пит?
Осторожно отодвигаясь от Хоторна, я снова возвожу между нами стену, аккуратно целую его в лоб.
— Давай спать? — спрашиваю я. — Ты ведь не против?
Он показывает мне большой палец. Я подставляю ему ладонь, и он хлопает по ней.
—
