Я моргнула, вспомнив тикающие, жужжащие шестеренками часы. Возможно, мне нужно было всего лишь подождать и досмотреть последний день этого года до самого конца. Не гася лампу. Быть может, сегодня волк прямо у меня на глазах превратится в Хэла, и навсегда станет свободен. Как там говорила Лесная королева – «Правда всегда проста»?
Но что, если я ошибаюсь?
Острые, как лед, снежинки жалили мои щеки. Я сильнее натянула меховой капюшон. Пробежала мышь, пытаясь отыскать что-нибудь съедобное в снегу под почерневшими кустами. Снег хрустел под ногами, но я не спешила возвращаться в дом.
Я не могла забыть показанные зеркальцем картинки – рычащего от ярости волка, срывающего с нитей подвески. Хэла, плачущего в темном коридоре.
В волшебных сказках герой всегда что-то должен сделать. Поцеловать принцессу, уничтожить или найти какой-то предмет – заколдованный меч, волшебное зеркальце.
А может ли быть таким магическим предметом лампа?
«Есть одна вещь, которая настрого тебе запрещена, – сказала мне на поляне Лесная королева. – Есть одно правило, которое ты обязана соблюдать. Тебе нужно переступить запрет. Только это разрушит чары. Только это освободит его».
Но Хэл сказал, что она всегда лжет, и я доверяла ему больше, чем королеве, но что, если он сказал так под действием чар? Что, если именно зажженная лампа была способом снять проклятие?
Я обещала волку прожить с ним ровно год. А еще обещала никогда не смотреть на него ночью при свете лампы.
Не смотреть, чтобы не увидеть лицо Хэла.
Что, если я зажгу лампу и разрушу этим его заклятие?
Но что, если я зажгу лампу, и тем самым не разрушу заклятие, но навеки обреку его оставаться в неволе?
Это было невозможно узнать, но я должна это сделать.
Что же мне оставалось?
А те часы за черной дверью все так же тикают.
И почти все мое время вышло.
Я вернулась в библиотеку и бросила на один из диванов шубу. Мне отчаянно хотелось поговорить с Хэлом. Я наугад шагнула в первую попавшуюся зеркальную книгу, в надежде встретить его там.
Из зеркала я вышла на палубу корабля, летевшего по морю в поисках пропавшего королевства и какого-то мифического принца. Я позволила истории развиваться своим чередом и нести меня вперед – стояла, прислонившись к перилам фальшборта, с наслаждением вдыхала соленый воздух и слушала крики морских огоньков – такие же странные, как сами эти существа, похожие на что-то среднее между световым пятном и туманным облачком. Они кружили в небе над нашими мачтами, мерцая оранжевым, голубым или розовым светом.
Хэл не появился.
Я подождала еще несколько книжных дней – в реальном мире они пролетели за считаные минуты. За это время наш корабль успел попасть в бурю, пережил нападение светящегося бледным огнем морского дракона, и, наконец, причалил к неизвестному острову, чтобы переждать в его заводи очередной приближающийся шторм. Вместе с экипажем и главной героиней книги – рыжеволосой отважной дочерью фермера – я сошла на берег. Налетели ветры – Восточный, Западный и Южный. Они подхватили остров и унесли его на своих крыльях в небо. Ветры выглядели гораздо моложе и свирепее, чем во время нашей последней встречи. И меня совершенно не узнали.
Хэла по-прежнему не было.
Вместе с рыжеволосой дочерью фермера я поднялась на гору в центре острова и дошла до развалин древнего замка. В нем навечно был заточен мифический принц. Я надеялась, что принц окажется Хэлом. Но он предстал седым стариком с позеленевшей кожей. Дочь фермера поцеловала его, и, как это водится в сказках, старик снова превратился в юношу.
Я ушла к обрыву и принялась глядеть вниз – на видневшееся под облаками море.
Что же мне делать?
Зажечь лампу? Не зажигать?
– Эхо! А я уже не надеялась встретить тебя до конца года!
Я повернула голову и увидела Мокошь. Она ехала навстречу мне верхом на одном из морских огоньков, которого запрягла в сбрую изо льда и лунного света. Грива у огонька была огненная, но сам он оказался фиолетовым.
– Ты узнала, как его освободить? – спросила она, придерживая конька-огонька в воздухе рядом со мной. – Решила, что тебе делать?
Я подумала о часах за обсидиановой дверью. О лампе на моем прикроватном столике. О человеческих пальцах, которые переплелись в ночной темноте с моими пальцами.
– Я не хочу сделать что-нибудь неправильно.
Морской конек-огонек мерцал и мелодично гудел, а Мокошь сказала, с жалостью посмотрев на меня:
– Значит, ничего делать не станешь? А что ты насчет лампы решила?
Я резко вскинула голову. Ужасное подозрение мелькнуло у меня в голове.
– Ты Лесная королева?
– Нет, – покачала головой Мокошь. – Но я ее знаю.
– Хэл говорит, что она всегда лжет.
– Он ошибается. Она всегда говорит только правду. – Ветер вытащил из косы Мокошь одну серебряную прядку и играл сейчас с ней, как с шелковой ниточкой. – Что она велела тебе сделать?
– Единственную вещь, которая мне запрещена.
– Значит, у тебя есть ответ. Зажги лампу. Освободи его.
Фиолетовый конек-огонек раскрыл призрачную пасть и завел странную песню. Я почувствовала упавшие на плечи первые капли дождя.
– Кто ты? – требовательно спросила я у Мокошь.
Она погладила шею своего конька-огонька, и ее рука проскочила насквозь. Я не понимала, как она умудряется сидеть на этом светящемся туманном облачке.
– Я та, кто заботится о Хэле ничуть не меньше, чем ты. Я та, кто увидит его свободным, – я пыталась не обращать внимания на вспыхнувшую во мне ревность. Безуспешно. – Я буду откровенна с тобой, Эхо. Ты единственная, кто может помочь ему. И добиться успеха, и потерпеть неудачу – все в твоих руках. Но знай, что если ты потерпишь неудачу, ты всегда будешь жалеть об этом. И в этом случае пути назад для тебя уже не будет.
– Я не могу его потерять, – сказала я сквозь душившие меня слезы.
– Тогда ты знаешь, что нужно делать.
– Но я не могу.
– Эхо, – Мокошь положила руки мне на плечи, и от этого я почему-то сразу почувствовала себя гораздо увереннее. – Не подведи его. И себя не подведи. Помни, только ты можешь это сделать. Я верю в тебя.
Конек-огонек допел последнюю ноту и замолчал.
– Ты знаешь, что должна делать, – сказала Мокошь. – А теперь прощай.
Она натянула мерцающие поводья своего конька-огонька и улетела на нем в небо.
Я приказала библиотеке вернуть меня домой.
Глава 26
Я не могу сказать точно, когда это решила. Возможно, наблюдая за тем, как волк, который был Хэлом, крушит комнату за черной обсидиановой дверью. Возможно, слушая обращенные ко мне слова Мокошь на летучем острове. А может быть, еще раньше, когда зашивала за день до этого оставленную моей шпагой рану на волчьей груди.
«Есть одна вещь, которую тебе запрещено делать. Одно правило, которое ты обязана соблюдать».
Я вытерла слезы с лица и выскочила из библиотеки. Вернувшись в
