– Ты в порядке? – осторожно спросил Артур. Возможно, он увидел что-то в выражении ее лица.
– В полном, – солгала Нимуэ и обратилась к Бивням: – Есть ли новости о Зеленом Рыцаре?
Могван покачал головой:
– Нет, моя королева.
Она поморщилась от этого обращения, но решительно кивнула.
– Что нам делать с пленными? – поинтересовался Могван.
– С пленными?
Нимуэ отчаянно пыталась угнаться за стремительным ходом событий, разобраться в той каше, которую сама же заварила.
Могван вел Нимуэ и Артура мимо комнаты стражи, затем вниз, через несколько извилистых лестниц, и вот они оказались наконец в тесном вонючем туннеле. Нимуэ шла мимо дверей камер и в маленькие зарешеченные окошки видела десятки потухших, полных страха глаз. Темницы были полны до отказа.
– Освободи их, – заявила Нимуэ, когда ее окончательно затошнило от этого зрелища.
– Всех? – уточнил Могван.
– Некоторые могут быть опасны, – предположил Артур.
– С ними обращались не лучше, чем с нами. Пусть поклянутся в верности, если это так уж нужно, а потом освободите их.
– А что насчет этих животных? – поинтересовался Могван, толкая дверь в одну из крайних камер. Внутри, закованные в цепи, лежали четверо широкоплечих неряшливых воинов. По бородам, длинным шерстяным туникам с вышивкой и мешковатым штанам в них легко узнавались жители севера; один был гол по пояс, избит в кровь и обожжен огнем. Он едва дышал, находясь на грани жизни и смерти.
– Это налетчики, – объяснил Артур.
Нимуэ вошла в камеру под угрюмыми взглядами викингов и опустилась на колени возле измученного пленника. Потянувшись, она взяла его за руку. Нимуэ думала о Ленор, которая точно так же опустилась на колени возле ложа Мерлина. Воспоминание о том, как мать возносила молитвы, было еще свежо, и Нимуэ спрашивала себя: быть может, у нее есть такой же дар?
Серебряные нити потянулись по ее шее, в глазах разбойников вспыхнуло восхищение. Она молча обращалась к Сокрытому, прося исцелить раны викинга. На мгновение прислушавшись к ответу, Нимуэ мягко отпустила руку раненого.
– Я не в силах помочь вашему другу, – сказала она. – Скоро он сольется с Сокрытым. Все, что я могу, – облегчить его страдания.
– Это милосердно, – пробормотал один из пленников.
Нимуэ положила ладонь на плечо раненому, а другой рукой обхватила его запястье. Метки Эйримид и метки Небесного Народа серебром освещали темную камеру. Она молилась Сокрытому, как делала когда-то ее мать, и дыхание раненого викинга стало глубже, спокойнее. Она просила Сокрытое облегчить страдания мужчины, и напряжение уходило из его тела. Его товарищи склонили головы, молясь собственным богам войны. Через несколько минут дыхание пленника замедлилось, а затем понемногу угасло.
– Теперь он пьет из Рога, – произнес один из разбойников.
Нимуэ изо всех сил старалась сдерживать эмоции, хотя смерть пленника потрясла ее.
– Вы забрались далеко от дома, – сказала она. Их лидер, мужчина с длинными светлыми волосами, кивнул.
– Мы пришли на эти берега вместе с Ледяным Королем и наткнулись на монахов. Они-то и потащили нас на юга.
– Вы можете присоединиться к нам, – предложила Нимуэ. Артур недоверчиво уставился на нее.
– Погоди минутку, эти?..
– Бивни не жалуют северян, – сообщил Могван. – Отцу это не понравится.
Артур осторожно отвел Нимуэ в сторону.
– Я согласен с Могваном. Эти разбойники – убийцы, пираты и воры. Они уничтожают все на своем пути. Ты не захочешь вверять судьбу фейри тем, кто служил Ледяному Королю, уверяю тебя.
– Эти убийцы, пираты и воры могут сослужить нам службу, – ответила Нимуэ. – Враги Красных Паладинов – наши друзья, – она обернулась к разбойникам. – Так что, вы намерены присоединиться к нашему делу?
– Ты права, мы далеко от дома. Кроме того, наш мертвый брат приходится родственником нашему главарю, и мы должны вернуть его морю, – ответил лидер викингов. Нимуэ кивнула.
– Тогда мы желаем вам счастливой дороги. И дадим вам еды на неделю и двух лошадей.
– Но… Недельный паек!.. – начал было Артур.
– Нам жаль, но большего мы дать не в силах, – перебила его Нимуэ. Белокурый разбойник кивнул.
– Этого будет достаточно.
Нимуэ велела освободить пленников, и Могван подчинился. Они поблагодарили Нимуэ, и, покидая клетку, белокурый разбойник пожал руку Артуру.
– Ты заслужил благодарность от Красного Копья, брат.
Артур ответил ему настороженным взглядом.
– Что ж, если ты так говоришь… – и ответно стиснул его ладонь. Викинги склонили головы перед Нимуэ, и тут сверху раздались испуганные голоса.
– Моя королева! Миледи!
Нимуэ и Артур поспешили наверх, оставив разбойников позади.
Они быстро преодолели коридоры замка и, пройдя несколько сотен ярдов, вышли на городскую площадь. Группа фейри столпилась возле окровавленной лошади и бессильной фигуры в пурпурных одеждах, лежащей на земле. Нимуэ протолкалась вперед через толпу и опустилась на колени рядом с Кейз, все тело которой было в крови.
– Кейз? Что случилось? – Нимуэ была готова услышать худшее.
– Они забрали его, миледи, – прошептала Кейз, почти теряя сознание. – Гавейн у них.
Нимуэ зажала рот рукой. После всего, что ей случилось повидать, она была уверена в одном: пасть на поле боя, несомненно, лучше, чем оказаться в плену у Красных Паладинов.
Сорок три
Чтобы открыть глаза, Гавейну потребовалось столько сил, что он чуть не отключился снова. Ровный ход лошади заставлял взрываться болью раненую ногу, было тяжело дышать, а одежда и доспехи промокли и холодили тело. Осмотрев себя, он понял, что дело не в дожде, а в его крови, а он сам потерял сознание в седле. Руки у Гавейна были связаны, справа ехал верхом Плачущий Монах. Судя по расположению пиков Минотавра и запаху, повисшему в воздухе, от Шлака их отделяло всего несколько миль. Гавейн осознавал, что они направлялись в лагерь Красных Паладинов.
– Почему? – спросил он. Плачущий Монах не ответил. – Ведь ты один из нас. Как ты мог?
– У нас нет ничего общего.
– Я видел, как изменилась твоя рука. Кто ты? Пепельный, верно? Пепельных Людей не видели в этих землях веками. У них тоже были метки, такие как твои глаза…
Меч монаха в одно движение оказался у подбородка Гавейна.
– Скажи еще хоть слово, дьявол, и я…
– Давай сделай это, Пепельный, – сквозь зубы проговорил Гавейн, ощущая холодное лезвие у шеи. – Убей меня, раз такой смелый. А лучше даже развяжи мне руки – и проверим, насколько ты хорош. Выпустил в меня стрелу, а? Зачем? Так боишься встретиться со мной лицом к лицу в честной схватке?
Плачущий Монах мгновение размышлял над словами Гавейна, а затем убрал меч в ножны.
– Через несколько часов ты пожалеешь, что я не убил тебя.
При виде первых огней Красных Паладинов, излучающих тусклый свет, Гавейн оцепенел. На сотни ярдов вокруг деревья срубали с неуклюжей поспешностью, оставляя только зазубренные пни,