Монах спешился и стащил с лошади Гавейна. Несмотря на всю силу воли, тот не смог не вскрикнуть, когда ноги коснулись земли: Гавейн упал на колени, чувствуя, что раны снова открылись. По знаку монаха два паладина грубо схватили Гавейна за плечи и втащили в большую палатку.
Отец Карден стоял подле стола, заваленного картами, рядом с ним – человек в одеждах Троицы с выбритой головой и бородой, постриженной под «французскую вилку» – двумя клиньями. Брат Солт тоже был здесь: он скромно устроился в уголке, не прекращая улыбаться и устремив взгляд к потолку.
Несмотря на раны, Гавейн всей кожей ощутил напряжение, царящее в шатре. Карден выглядел измученным, но при виде Плачущего Монаха и его пленника покраснел – кажется, от облегчения.
– Сын мой, как отрадно видеть тебя! – произнес Карден.
– Это он? – вопросил человек с раздвоенной бородой. – Это и есть знаменитый Плачущий Монах?
Монах растерянно посмотрел на отца Кардена.
– Это аббат Уиклоу. Он здесь, чтобы… – Карден замялся.
– Наблюдать, – подсказал аббат Уиклоу.
Плачущий Монах почтительно склонил голову. Уиклоу изучал его, скрестив руки за спиной, смотрел на его глаза.
– Я много слышал о тебе. Невероятно много. Говорят, ты наш лучший боец и обладаешь прямо-таки неестественной скоростью и грацией…
Уиклоу так выделил голосом слово «неестественной», что отец Карден напрягся.
– Говори, сын мой, – перебил он аббата. – Кого ты привез?
– Это Зеленый Рыцарь, отец.
– Лидер мятежников? – Уиклоу удивленно обернулся к Кардену. Тот вышел вперед.
– Какая долгожданная весть! – он уперся руками в бедра, оценивая состояние Гавейна. – Так значит… Зеленый Рыцарь, а? Ничего не хочешь сказать? Может, если расскажешь, где найти Ведьму Волчьей Крови, то мы сохраним тебе жизнь.
– Что я должен сказать? – эхом отозвался Гавейн. Он повернулся и бросил быстрый взгляд на Плачущего Монаха, но тот смотрел в сторону. – Я много чего могу поведать.
Слова повисли в воздухе.
– Я многое узнал.
Аббат Уиклоу нахмурился.
– Что ж, неважно, – раздраженно заключил Карден. – Мы хорошо умеем развязывать языки твоему народу.
Что-то в том, как выглядел Плачущий Монах, заставило Гавейна передумать, и он обратился к отцу Кардену:
– Я расскажу тебе кое-что, приятель. Королева фейри отбила у вас Шлак и оставила пять сотен твоих паладинов подыхать в лесу.
У Кардена нервно дернулась щека.
– Это ложь? – поинтересовался Уиклоу у Кардена. Тот не торопился отвечать, и тогда аббат обратился к Плачущему Монаху: – Этот фейри говорит правду?
– Город пал, – бесстрастно отозвался монах.
– Она взяла чертов город? – недоверчиво переспросил Уиклоу, глядя на Кардена. – Как это могло случиться?
– Брат Солт, – позвал Карден, не обращая внимания на аббата, – ты можешь забрать этого выродка к себе «на кухню».
Гавейн обмяк и едва не рухнул в объятия паладинов, державших его. Он сопротивлялся, пока его уводили, и, когда Плачущий Монах обернулся, их взгляды на мгновение пересеклись.
В сотнях ярдов от них Белка полз по ветке старой черной ольхи, высоко над землей, раздвигая густую листву, чтобы получше разглядеть Гавейна. Он действовал с крайней осторожностью, чтобы не стряхнуть семена с дерева на головы патруля внизу.
Белка невероятно расстроился, когда Нимуэ не позволила ему присоединиться к группе воинов, которые должны были захватить рыночную площадь Шлака. Однако, увидев Гавейна, который бросился в погоню за паладином, Белка понял: вот он, его шанс. Он примчался как раз в тот момент, когда Плачущий Монах грузил окровавленного Гавейна в седло.
Теперь он наблюдал, как два паладина в сопровождении слепого старика, также одетого в красные одежды, волокли Гавейна через грязный лагерь в сторону квадратного шатра: два входа и дыра в крыше, из которой валил густой серый дым. Медный, тошнотворно-сладкий привкус, витающий в воздухе, дал Белке понять, что именно происходило в этой палатке. Мысленно он прокладывал путь до шатра: от спасения Гавейна его отделяло как минимум три столкновения с Красными Паладинами.
Сорок четыре
– В Кроу-Хилл пост Красных Паладинов осквернили волчьей кровью и головами домашних собак. Дальше, на востоке, во французских провинциях, многие крестьяне торопятся доказать свою преданность Ведьме Волчьей Крови: они думают, она какая-то там спасительница, и потому сожгли несколько аванпостов Красных Паладинов и изгнали их из деревень Гриффон и Сильвербрук. Также церковники потерпели поражение в Греймуре, ну и, конечно, не стоит забывать про Шлак – это большой город, и он находится близ Гор Минотавра.
Сир Берик пригладил одну из своих густых бровей и продолжал:
– Красные Паладины заняли его ранее, совершенно не считаясь с волей Вашего Величества. А четыре дня назад туда явилась ведьма со своей армией фейри, и паладины понесли потери…
– Сколько людей живет в Шлаке? – перебил Утер. Голос его был низким и звучал угрожающе, а пальцы побелели от того, с какой силой он вцепился в подлокотники трона.
– Возможно… тысяч пять, сир? – предположил Берик.
– Господи, что за маленький городишко! И кто заправляет в этой крепости?
– Лорд Эктор, сир, дальний родственник барона Теслтри. Я думаю, вы могли видеть его на соревнованиях в…
– Нам все равно, на каких соревнованиях он был! Мы хотим знать, как он ухитрился дважды за четыре дня потерять город! Еще вина! – приказал Утер лакею, и тот поспешил наполнить его кружку.
Сир Берик опустил пергаментный свиток и прочертил носком сапога линию по каменному полу, размышляя.
– Похоже, что Эктор сдал замок добровольно, Ваше Величество.
– Добровольно?!
– Ваше Величество, мы имеем дело с народным восстанием, поднятым во имя Ведьмы Волчьей Крови. Она уже превратилась в своего рода символ сопротивления Красным Паладинам, которые, похоже, переоценили свои силы – особенно когда выжгли крестьянские наделы в долине Минотавра. По-видимому, они хотели таким образом изгнать ведьму и ее народ, но вместо этого обратили большинство местных против себя.
– Я и сама могу идти, спасибо огромное! – леди Люнет ворвалась в тронный зал, отмахиваясь от сопровождающих ее лакеев. Туфли дробно стучали по камням, пока она шла к трону. – Что все это значит, Утер? Я ненавижу, когда меня вызывают, и терпеть не могу покидать свою башню – и тебе об этом прекрасно известно!
Сир Берик спешно освободил дорогу леди Люнет, стараясь сохранить при этом достоинство. Утер выпрямился на троне.
– Мама, это ты приказала солдатам следовать
