Я посмотрел на экран и тоже опешил.
Задав такой вопрос, Давид меня разочаровал, ведь ответ был прост: одиннадцать звездолетов долговязых. Облюбовав места в просторах мироздания, они зависли там и светились разноцветными огнями, как новогодние елки. Эти корабли почти ничем не отличались от того, что я видел в параллельном тоннеле. Такие же пирамиды, заваленные на бок, но с небольшим дополнением в центре их оснований. Из кормы выходили трубы, по четыре из каждой. Начинаясь перпендикулярно ей, они с середины плавно сгибались вниз до угла в сорок пять градусов и заканчивались на конце острием. Возможно, на том корабле они тоже имелись и я их просто не заметил.
– Эх, земляне, какие же вы самоуверенные. Считаете, что если подчинили себе беззащитных зверюшек, научились эксплуатировать природу и загрязнять атмосферу, тогда как другие расы этого не делают, то вы уже чуть ли не боги, просветленные и всемогущие. Так вот, я вас с радостью разочарую: вы такие же дикари, если не хуже! Кто, как не дикари, из-за ничтожных распрей убивают себе подобных, а нередко и ради удовольствия? Кто, как не дикари, ослепленные жаждой наживы, втаптывают в землю любого вставшего у них на пути, даже родную мать? Кто как, не дикари…
– Да ясно, ясно, угомонись уже, праведник зеленощекий! – перебил я и, указав рукой на корабли, спросил: – Что они тут делают?
– Грибы собирают!
– Я так и подумал. А какие? Белые космические или рыжики метеоритные?
– Мухоморы звезданутые и лисички чернодырые! – воскликнул батя и захохотал.
Сынок подхватил, а я покосился на Назара и кивнул: мол, молодец, папаша, – растешь, исправляешься. Зато девушки скривились так, будто в отсеке кто-то испортил воздух.
– На страже порядка они находятся, герои недоношенные. Такие себе мальчики по вызову, – проворчал коротышка и, потушив фиолетовый свет, снова зажег белый. – Что б они все сдохли!
– И кто их вызывает, долговязые тетеньки? – хитро ухмыльнулся я.
– Эти, кстати, три галактики обслуживают, в том числе и ваш Млечный путь. Если вдруг мятеж рабов случается, что не так уж редко и бывает, или нападение злобных существ из других, неизведанных галактик, чего никогда не бывает, то тогда великие воины Лантисофура несутся всех утихомиривать.
– Но почему именно это место они выбрали для дислокации? В нем есть что-то особенное?
– Воинские части у них на Цизарбии, а лететь им до нее отсюда всего ничего. Удобно им, в общем. Смены поменять, провиант подбросить, ремонтные бригады вызвать, если что.
– Ясно. Так, а…
– А что это у корабликов торчит? – опередила меня Дашка.
– Половые органы в состоянии полуэрекции, лапуля. И если их… – нарвавшись на мясистое лицо Кирилла, покрасневшее от злости настолько, что на фоне рыжих волос оно, казалось, вот-вот воспламенится, коротышка не стал продолжать лекцию о мочеполовой системе космических флагманов и повернул голову ко мне: – Может, ты нас просветишь?
– Оружие это, – блеснул проницательностью Давид, – которым они целые планеты выжигают.
– В точку! Эх, если б все так соображали, то можно было бы подумать и о восстании.
– и сколько у них таких кораблей? – промямлил я.
– Тридцать пять. Плюс еще один строится.
– Ого, неслабо.
– Ага.
– А таких, как эта тарелка? Или банка консервная? Как вы их там называете?
– Точно не скажу, но тысяч пять точно наберется. Нэускафами они называются, что в переводе с древнего эмримировитанского означает «крылья Вселенной». А ты называй как душе угодно, хоть кастрюлями.
– Да уж, победа нам только снится.
– Космическая флотилия лантисофурийцев, несомненно, впечатляет, но не надо падать духом. Одно из пророчеств гласит: «Их мощь – их же и погубит», а я искренне верю этим пророчествам. И вам советую.
– А что за пророчества такие и кто их вообще пророчит, ты, конечно же, сейчас не скажешь, ибо, когда придет время, мы все узнаем. Я прав?
Посмотрев на меня, как на умственно отсталого, он кивнул. Еще я поинтересовался у коротышки о его имени, ведь не пристало нашего зеленого собрата, примкнувшего к уже несекретной народно-освободительной организации «Молот», всякими там обидными кличками называть. Хотя имя у него похуже любой клички оказалось: Серебан-докантуантан.
Не повезло ему, однако, но досадная ситуация не являлась неразрешимой. Иного выхода я не видел, как укорачивать, укорачивать и еще раз укорачивать имя. В итоге получилось довольно-таки стоящее имечко: Серебан. И нам язык не ломать, и коротышке понравилось.
Глава 19
Тюрьма для невинных душ
Следующей планетой, которую нам довелось увидеть, была Цизарбия. Только увидеть уже не из космоса. Мы не сразу-то и поняли, что приблизились к ней вплотную, пока не проникли в атмосферу. Даже коротышка и тот просчитался, ожидая этого события куда позднее.
Через считаные минуты мы миновали облака и приземлились на высокогорной скалистой местности.
– Добро пожаловать на Цизарбию, достопочтенные рабы! Самую наипрекраснейшую планету во Вселенной! – первым покидая лифт нэускафа, воскликнул Серебан. Метрах в двадцати от задней части корабля скала обрывалась. Поблескивая на солнце, которое было если и крупнее земного, то не намного, да и желтизна его была тусклее нашего, скала имела ярко выраженный фиолетовый цвет и местами гладкую поверхность. По одному из таких мест Серебан повел ладошкой, а затем подошел к обрыву, закинул голову, расправил руки и, вдохнув на полную грудь, потянулся. – Эх, вы только вдохните этот бесподобный воздух – и сразу поймете, в какой грязи вы жили!
Прям куда деваться. Воздух как воздух, ничего особенного. В наших горах он даже почище будет. Но стоит признать, что после довольно продолжительного времени, проведенного в концлагерях пришельцев, а потом и в отсеке корабля, воздух Цизарбии был просто бесценным подарком небес. Направившись к коротышке, я набрал в легкие максимально возможную порцию воздуха и, резко выдохнув, вновь до упора их наполнил.
За моей спиной запустилась череда ахов-вздохов, сопровождающихся вожделенными стонами. Не знай я, что в действительности происходит, вполне мог бы заподозрить бесстыдную оргию.
Повторяя в десятый раз процедуру вентиляции легких, я поравнялся с коротышкой. Вдруг у меня закружилась голова, глаза покрылись пеленой, а ноги подкосились. Вызвано ли было предобморочное состояние перенасыщенностью кислородом, высотой утеса или, может, одновременно и тем и другим, трудно сказать, но я валился вперед в объятия бездны и ничего не мог с этим поделать. Зато зеленые сильные руки смогли. Они схватили меня за комбинезон в районе поясницы и, энергично потянув, отбросили назад.
– Эй, ты живой?! – прыжком оседлав мой живот, Серебан похлопал меня по щекам. – Самоубийца?! Живой?!
– Пока да, но если ты с меня не слезешь, то ненадолго.
Все меня обступили, изобразив сочувствующие мины. Они смотрели так, будто я уже отдал богу душу. Даже бородатый казался подавленным. Притворялся? Играл на публику? Возможно, но сдается мне, что не хватило бы
