Везти девушек к месту назначения долговязый не торопился. Он решил «передохнуть» с дороги. Как я узнал, к какому полу принадлежало существо? Торчащий сквозь расстегнутую нижнюю молнию комбинезона половой орган являлся ярким тому подтверждением! Таких размеров «агрегаты», наверное, даже в фильмах для взрослых редко увидишь. И долговязый этим гордился, ой как гордился. Зная, что мы наблюдаем, он закинул руки за голову и, выгнувшись в спине, неоднократно покрутил туловищем вправо-влево.
Не дай бог кому-нибудь такое приснится! Во сне увидишь, и не факт, что не очутишься в больнице с инсультом, инфарктом или психическим расстройством. Если вообще проснешься. А тут этот кошмар, этот срам происходил наяву, его уже заприметили и другие. От них посыпались возгласы вроде «Тьфу!», «Бэ!», «Фу!», и, конечно, не обошлось без матерных выражений.
Я же молчал, стоял как вкопанный. Здравый смысл подсказывал, к чему все идет, а внутренний голос не упустил возможности лишний раз надо мной поглумиться, но я отказывался верить первому и полностью абстрагировался от второго. Я выжидал, а чего, и сам не знаю.
Из ступора меня вывела рука Серебана, похлопавшая по моему колену и подергавшая за штанину.
– Эй, пойдем, дружище. Мне жаль, но ты бессилен что-либо изменить, – сочувственно протянул он. – Оставь все, как есть, жизнь дороже. О себе не думаешь, так о девоньках своих подумай. Ведь хуже только сделаешь. Ты слышишь меня, нет?
Развернувшиеся далее события пресекли мое намерение ответить коротышке. Внутренний голос вовсю злорадствовал, потому как предсказания здравого смысла начали сбываться со стопроцентной точностью. Подняв подлокотники и схватив Натали за шиворот, как какую-то дворнягу, долговязый вытащил ее из зазуаркаса и, бросив обратно ничком на сиденья, подтянул к себе за ноги.
– Что за… – еле выдавил я.
Она кричала и вырывалась, как могла, но долговязая лапища, обрушившаяся на ее спину, заставила замолчать и не рыпаться. Лапа с такой силой прижала Натали к сиденьям, что каждый глоток воздуха давался ей с большим трудом, не то что речевой звук или телодвижение. Докторша лишь подрыгала ногами, свисающими из салона зазуаркаса, когда тот облапал ее ягодицы, похлопал по ним и приложил ладонь к паху.
По моему телу пробежала дрожь, причем не единожды, а сердце заколотилось как бешеное. В последний раз оно так колотилось на сеансе гипноза, когда я до мельчайших подробностей восстановил в памяти день гибели родителей. Возможно, текущие события, стремительно развивающиеся на моих глазах и касающиеся человека такого же близкого и родного, являлись не настолько трагичными – по крайней мере, пока, – но взволновали не меньше.
Однако, если тогда я не в силах был что-то изменить, то сейчас такой шанс у меня имелся, пусть и ничтожно крохотный. Медлить было нельзя! Промедление в такой ситуации сродни самому мерзкому предательству.
– Нет-нет-нет! – опять вцепившись в мою штанину, не унимался коротышка. – Даже и не думай! Не смей! Не надо! Прошу тебя! Человек ты или кто?!
– Эй?! Эй?! Ты что задумал, уродец?! – заорал я во все горло и ринулся к долговязой твари.
Но коротышка внезапно преградил дорогу. Перелетев через него, я упал боком на рыхловатую землю. Зато он устоял. Молниеносно вскочив на ноги, я схватил его за грудки и поднял до уровня, когда его глаза оказались напротив моих.
– Не мешай мне, маленький зеленый упыреныш! Иначе и тебе достанется!
– Да я же помочь хотел, – прохрипел тот. – Отпусти…
– Знаю я твою помощь, вредитель! Уж лучше как-нибудь обойдусь!
Поставив коротышку на землю и успев сделать два шага, я снова остановился. Меня вынудили это сделать его слова:
– Стой, я помогу тебе! Освобожу от наручников!
– Что?! Есть ключ?!
– Блокиратор называется, неуч! Давай руки быстрее, пока твоей красотке причинное место до неузнаваемости не изуродовали!
Он достал из-за пазухи круглый блокиратор, который ранее мне приходилось видеть только мельком. Конвоиры особо им не светили, ведь процедура по продолжительности занимала секунду-две. Направив блокиратор на наручники, Серебан нажал на нем сенсорную кнопку, и я моргнуть не успел, как лишился оков.
– Ребят тоже освободи!
– Да постой ты! У меня еще есть для тебя подарочек!
Оттуда же, откуда и блокиратор, коротышка извлек небольшой нож. Его клинок, заточенный с обеих сторон, был по длине чуть меньше моей ладони, но острый как бритва. На деревянной рукоятке и пяте клинка выгравированы какие-то символы или буквы.
– А дробовика за пазухой у тебя, случаем, не найдется?! Аль топора с багром хотя бы?! – несясь к обидчику моей женщины, возбужденно проорал я.
До меня стали доноситься мужские голоса, только я уже не разбирал слов. Наверное, ребята пытались до меня докричаться и образумить, но их потуги были тщетны. То, в каком состоянии я находился, мог бы легко охарактеризовать один мой старый армейский друг. Когда со мной подобное случалось, он по итогам говорил: «Ничего, со всеми бывает, братуха. Тебя просто от подлости и несправедливости людской зашорило».
Да-да, вот именно! Меня зашорило! Да так, что я уже никого не слышал и не видел, кроме подонка, посмевшего причинить боль близкому мне человеку. Этот гад должен сдохнуть! Здесь и сейчас! И чхать я хотел, что он гигантских размеров, что в его жилах течет срантисофурийская кровь и что вооружен он, зараза, оружием круче базуки!
Сдохни, гад! Сдохни!
Дальше все было будто в тумане. Я подбежал к долговязому сзади и запрыгнул к нему на спину. На тот момент его мерзкие пальцы уже расстегнули нижнюю молнию на Наташкином комбинезоне. Ох, лучше бы он этого не делал! От увиденного каждый мускул моего тела затрясся, силушки откуда-то прибавилось и, разумеется, меня зашторило еще больше, на полную.
Обхватив его шею правой рукой и сдавливая изо всех сил, левой – особо не примеряясь – я воткнул нож ему прямо в глаз и почувствовал, как теплая жидкость брызнула на кисть. Тварь завопила, запрыгала и попыталась меня сбросить, но безуспешно. Недолго думая, я лишил долговязого и второго глаза. Децибелы воплей возросли стократно. Меня это подзадорило завершить процесс экзекуции как можно быстрее.
Я стал вонзать нож куда придется: в голову, в шею, в грудь. Казалось, рука меня больше не слушалась, она вонзала и вонзала клинок, словно на автомате, как по заложенной программе. Целью ее являлась добыча как можно большего количества жизнеобеспечивающей жидкости из паразитного существа. Зачем? А кто ж ее знает-то, руку? Она отказывалась останавливаться, даже когда мы с существом рухнули наземь и оно перестало визжать, дергаться и испустило дух.
Неожиданно сзади меня обхватили чьи-то руки и стащили с долговязого.
